Отказ от гражданства таджикистана в россии: Как отказаться от гражданства Таджикистана в 2021 году

При этом он отметил, что выявить такие факты довольно непросто — между государствами отсутствуют соглашения о сотрудничестве в области миграции, и только взаимодействие социальных и пограничных служб позволяет фиксировать нарушения, считает министр.

Получение гражданства Казахстана упростят для оралманов — министр 

Российская сторона может предоставлять информацию по запросу правоохранительных органов Казахстана — такая договоренность имеется, отметил Касымов. Но этот канал требует серьезных доработок — например, для оперативного обмена информацией необходимо создать и отладить автоматизированную систему учета, полагает он.

Одним из шагов к решению проблемы может стать специальное соглашение, считает глава МВД.

«15 260 граждан мы выявили, в том числе 555 привлекли к ответственности, 102 человека были выдворены, остальные заплатили штрафы. Посредством этого соглашения, в первую очередь, будем решать вопрос двойного гражданства «, — отметил Касымов.

Назарбаев даст казахстанское гражданство почти 600 иностранцам

Он представил в парламенте пакет документов по вопросам сотрудничества Казахстана и Таджикистана в области миграции. Министр уточнил, что казахстанцев с двойным гражданством в Таджикистане не выявлено, практически все нарушения приходятся на казахстанцев, переезжающих в Россию.

Калмуханбет Касымов напомнил, что конституция Таджикистана позволяет гражданам этой страны иметь двойное гражданство. Соглашение позволит странам обмениваться информацией и сообщать о получении гражданства.

По данным МВД, за 11 месяцев этого года в Казахстан въехало 492 тысячи граждан Таджикистана, из них зарегистрировались 56 тысяч человек. Остальные приехали в Казахстан как туристы или по служебным и частным делам.

Пользуется ли гражданство Казахстана популярностью в мире

Глава министерства внутренних дел отметил, что ведомство готовит еще 12 соглашений со странами СНГ о сотрудничестве по этим вопросам.

Сегодня депутаты ратифицировали соглашение между правительством Казахстана и Таджикистана о сотрудничестве в области миграции.

Закрепление ценностей или обесценивание смысла?

В Таджикистане 27 июня отмечается государственный праздник – День национального единства. В этот день 18 лет назад было подписано Общее соглашение о мире и национальном согласии между правительством и Объединенной таджикской оппозицией (ОТО), которое поставило точку в пятилетнем гражданском противостоянии в республике.

Накануне праздника, 26 июня, президент Эмомали Рахмон выступил с длинным поздравительным обращением к гражданам республики, в котором призвал таджикистанцев, особенно молодежь, помнить «те ужасные и трагические дни», чтобы не допустить событий, которые сейчас охватили Ирак, Ливию, Йемен, Египет, Афганистан и другие страны.

«Мы всегда должны быть бдительными, не поддаваться различным интригам и обманам чуждых заинтересованных кругов, объединять людей, еще больше укреплять политическую стабильность. Ибо от негативного влияния последних событий и преобразований, в которых принимают участие представители десяток стран мира, не может быть застрахована ни одна страна, в том числе и наш Таджикистан… Именно поэтому широкая,  целенаправленная и постоянная пропаганда вопроса укрепления и усиления национального единства,  мира и стабильности в сегодняшнем обществе является жизненной необходимостью», — отметил президент.

По мнению главы Таджикистана, сам факт того, «что ты являешься гражданином Таджикистана», должен быть важнейшим объединяющим фактором и «сыграть действенную роль в формировании мировоззрения каждого человека». Слова «патриотизм», «стабильность» и «национальное единство» прозвучали в обращении Эмомали Рахмона несколько десятков раз. Именно осознание их смысла, по мнению президента Таджикистана, является залогом благополучия и процветания Таджикистана.

Сайид Абдулло Нури и Эмомали Рахмон. Фото 1990-х годов

В то же время, как говорят эксперты, на фоне обострения внутриполитической ситуации в Таджикистане праздник 27 июня несколько растерял свой смысл. Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) 22 июня объявила, что не будет отмечать День национального единства. ПИВТ бойкотировала праздник в знак протеста против давления и преследования, которому подвергаются ее члены во всех регионах республики. «ПИВТ уже лишили праздника единства. Мы не воспринимаем этот мир, где есть оскорбления и преследования одной из подписавших соглашение о мире сторон», — сказал зампредседателя ПИВТ Махмадали Хаит.

Напомним, что в годы гражданской войны ПИВТ составляла костяк ОТО. Именно ее покойный лидер Сайид Абдулло Нури и Рахмон подписали соглашение о перемирии. Стороны пришли к компромиссному решению о том, что в этой войне нет победителей и побежденных, договорились простить друг друга и отказаться от взаимного преследования.

Слева направо: Сайид Абдулло Нури, один из лидеров ОТО Ходжи Акбар Тураджонзода, Борис Ельцин, Евгений Примаков, Эмомали Рахмон после подписания мирного договора в Москве

Но сегодня в таджикском обществе назревает новый конфликт: ПИВТ объявили вредной и опасной партией, вновь стали обвинять в разжигании войны, и зазвучали призывы к ее закрытию. Членов ПИВТ путем шантажа заставляют выходить из партии. Глава исламской партии Мухиддин Кабири несколько месяцев назад покинул Таджикистан и опасается уголовного преследования. Эксперты говорят о кризисе отношений между властью и оппозицией и о необходимости начала нового межтаджикского диалога, который укрепившему свои позиции официальному Душанбе сегодня очевидно уже не нужен. По мнению лидера Социал-демократической партии Таджикистана Рахматилло Зойирова, к нынешнему политическому кризису в стране привели и ошибки самой оппозиции:

На днях лидер ПИВТ Мухиддин Кабири заявил, что, если власть не пойдет на диалог с ПИВТ, партия будет вновь апеллировать к ООН и странам контактной группы, в первую очередь к России и Ирану, содействовавшим в годы войны межтаджикскому переговорному процессу. Кабири, как и многие эксперты, отмечает, что давление на умеренный политический ислам и, тем более, устранение с политической арены легально действующей исламской партии неизбежно приведет к росту радикально-экстремистских настроений в обществе. Стоит ли таджикской оппозиции рассчитывать на превентивные меры по урегулированию внутриполитической ситуации в Таджикистане со стороны третьих сил – на этот вопрос «Ферганы» отвечает эксперт Центра изучения современного Афганистана, российский политолог Андрей Серенко:

Международное информационное агентство «Фергана»

Из дипмиссий США уволят 182 гражданина России из-за указа Путина

Главный санитарный врач Казахстана Ерлан Киясов подписал новое постановление, в котором говорится об обозначении «темно-красной» зоной регионов, где будет наблюдаться критически высокий уровень распространения коронавируса, заполняемость инфекционных коек превысит 70 процентов, а показатель заполняемости коек на 100 тысяч – 200.

В связи с этим находящиеся в «темно-красной» зоне субъекты предпринимательства, которые участвуют в системе Ashyq, должны «с 2 августа 2021 года в выходные дни приостановить деятельность всех предприятий и организаций вне зависимости от форм собственности, включая участников проекта Ashyq, за исключением акиматов, правоохранительных органов, организаций здравоохранения, СМИ, продуктовых магазинов, аптек и организаций жизнеобеспечения».

Далее, с 9 августа, в регионе в «темно-красной» зоне объектам со статусом «Лидеры Ashyq» (объекты, где лучше пропускают посетителей по данной системе) разрешат режим работы до 00:00. Другим объектам, работающим по проекту Ashyq – до 22:00.

Ранее регионы страны делили на три зоны по ситуации с коронавирусом: «красную», «желтую» и «зеленую». В данный момент все регионы, кроме Туркестанской области, находятся в «красной» зоне, в том числе и столица страны, где заполняемость коек превысила 70 процентов.

Также, согласно новому постановлению главного санврача республики, в столице, Алматы, Шымкенте, Атырау и Караганде с 2 августа приостанавливается деятельность «всех предприятий и организаций вне зависимости от форм собственности, не участвующих в Ashyq». Среди исключений – центральные госорганы, акиматы, правоохранительные органы, организации здравоохранения, СМИ, продуктовые магазины, аптеки и организации жизнеобеспечения.

К разрешенным видам деятельности отнесли: строительные работы, промышленные предприятия, оказание бесконтактных услуг (ремонт автомобилей, бытовой техники, обуви, швейные ателье, химчистки и так далее), цветочные магазины, фотосалоны, туристические компании, бизнес-центры, страховые компании, услуги адвоката, нотариуса, бухгалтера и консалтинга, агентства по недвижимости, рекламные агентства, судебные исполнители, обменные пункты, ломбарды, банки, отделения «Казпочты». Деятельность объектов общественного питания разрешена только на вынос и доставку.

Ранее Ассоциация общественного питания Казахстана в письме на имя президента Касым-Жомарта Токаева выразила возмущение ограничительными мерами, отметив, что «рестораторов вынуждают сократить время работы, что, по прогнозам, приведет к падению выручки до 70-80 процентов и закрытию около 30 процентов предприятий общепита».

Политика в комплексе таджикской эмигрантской общины

1 В этой статье мы исследуем политику в таджикской эмиграции, [1] в основном в России, где проживает основная часть таджиков, живущих за пределами Таджикистана, хотя мы будем рассматривать как хорошо. Наш главный интерес заключается в том, как политика в таджикской эмиграции переплетается с развивающимся набором политик, которые таджикское государство стало проводить в отношении определенных категорий и сообществ эмигрантов. Наш подход основан на основополагающей работе Хиршмана (1978), а также на более поздней политической научной литературе по формированию диаспор в международных отношениях и исследованиях миграции (Betts & Jones, 2012; Byford, 2012; Caglar, 2004; Gamlen, 2014; Hirt , 2015; Коинова, 2012; Ragazzi, 2009; Tinguy de, 2010).

2Политика, на которой мы сосредоточены, касается отношений между «диаспорой» и «родиной», хотя мы также коснемся некоторых взаимодействий между различными частями «диаспоры». Выбор ракурса, который мы принимаем, проистекает из нашего размышления об ограниченности литературы по международной миграции. В то время как исследования групп диаспоры фокусируются на политике внутри этих групп и редко обращают внимание на родную страну, исследования миграционной политики штатов предполагают, что у штатов есть единая политика в отношении эмигрантов.В результате, то, что нас интересует, как теоретически, так и эмпирически, — это не только собственная политическая позиция и деятельность эмигрантов, но и политические функции, которые таджики, проживающие за рубежом, стали выполнять для таджикского государства, что приводит к многостороннему — более строгая политика по отношению к этим группам эмигрантов. Под политикой мы понимаем не только официальные документы, отражающие подход правительства к этому вопросу, но также отношение и спонтанные действия. Здесь наш анализ черпает вдохновение в важном наблюдении Цурапаса (2015) о «воспринимаемой полезности» групп эмигрантов для их государства происхождения, которое относится к расчету государством выгод (и рисков) групп эмигрантов, которые либо остаются за границей, либо возвращаются домой. .Цурапас отмечает, что (а) не все эмигранты одинаково «полезны» для государства своего происхождения, политически или иным образом; и (б) государства, как следствие, разрабатывают многоуровневую политику в отношении своей диаспоры, по-разному ориентируясь на различные категории эмигрантов, в зависимости от их «полезности». Мы, однако, уточняем его концепцию, показывая, что группы эмигрантов, воспринимаемые их родными государствами как менее важные (экономически или политически), не обязательно получают меньше внимания (которое может включать различные формы участия, такие как поддержка или контроль) со стороны правительства. своей родины.

3 Здесь важно иметь в виду, что диаспоры могут выполнять ряд различных функций, и что они будут зависеть от характера рассматриваемого государства. Гершевски (2013) выделяет три взаимоусиливающих столпа стабильности в авторитарных государствах: легитимация, репрессии и кооптация. В нашем анализе отношений таджикского государства к таджикской «диаспоре» мы используем особую адаптацию этой концепции, которая фокусируется на формах транснациональной легитимации, кооптации и репрессий.[2] И, как мы покажем, различные сегменты таджикской «диаспоры» рассматриваются таджикским государством по-разному, в зависимости от их политической позиции по отношению к таджикскому правительству, функции, которую они выполняют для государства, и, следовательно, их воспринимаемая «полезность».

4 С момента окончания гражданской войны в 1997 году таджикское государство стремилось узаконить нынешнее правительство среди таджиков за рубежом, не в последнюю очередь, пытаясь взаимодействовать и кооптировать как можно больше организаций диаспоры в «лояльную» сеть. .Таджикские дипломатические структуры на регулярной основе взаимодействуют с культурными организациями в диаспоре, считая их международными пропагандистами таджикской культуры, подчеркивая при этом их роль в качестве связующих звеньев между таджиками за рубежом и их родиной (прямо или косвенно осуществляемых государством). Это была стратегия, хотя такие формальные организации в действительности вряд ли представляют или общаются с подавляющим большинством простых таджиков в диаспоре (Варшавер и Рочева, 2014).

5 Еще больший интерес к таджикскому правительству проявляют успешные таджикские предприниматели.Их, в первую очередь, соблазняют налоговыми льготами и другими стимулами для финансовых вложений через собственные программы развития государства. Таджикское государство получает консультации и помощь в этом вопросе со стороны международных организаций (МО), и это, безусловно, помогло повысить степень доверия. Тем не менее, такие инициативы находятся на относительно ранней стадии развития, и таджикскому государству еще предстоит кое-что сделать, чтобы убедить таджикских бизнесменов-эмигрантов инвестировать в его программы, вместо того, чтобы следовать более традиционному пути пожертвований непосредственно своим деревням происхождения и родственникам. .

6 Одновременно с созданием «лояльной диаспоры» власти превращают определенные группы таджиков за рубежом в очерняемых «врагов государства» ( ватанфуруш, хийонати миллат на таджикском языке). В ситуации, когда пространство для политической оппозиции в стране ограничено, за рубежом сформировалось несколько оппозиционных групп. Несмотря на то, что эти группы базируются за пределами страны, они утверждают, что стали объектами согласованных и (что важно) публичных трансграничных репрессий, являясь примером того, что может случиться с теми, кто выступает против государства как внутри страны, так и за ее пределами.Политическая оппозиция государству в эмиграции довольно фрагментирована и неоднородна, а ее возможности для политических действий на практике весьма ограничены. Тем не менее, даже относительно маргинальные оппозиционные группы становятся мишенью властей с помощью различных инструментов транснациональных репрессий, о которых мы подробнее расскажем ниже. Важно отметить, что транснациональные репрессии — это не форма мобилизации, а реакция против мобилизации. Таким образом, в отличие от транснациональной легитимации и кооптации, транснациональные репрессии — это не активная политика государства по отношению к этим группам эмигрантов, а скорее реактивная политика.

7И, наконец, есть части таджикской «диаспоры» — особенно «новые» общины, которые сформировались за последние пятнадцать лет в результате трудовой миграции или миграции с целью обучения. Политическая функция и «полезность» этих группировок для таджикского государства пока не ясны. Следствием этого является то, что взаимодействие таджикского государства с ними было ограниченным и что именно официальные организации «диаспоры» берут на себя роль государства в обеспечении поддержки этих групп.

8 Как должно быть ясно из вышеизложенного, при использовании слова «диаспора» мы используем кавычки. В английском языке «диаспора» обычно используется в единственном числе, что означает объединенную группу. В русском языке используется термин «диаспоры» ( диаспоры, ), что лучше отражает неоднородность концепции. В нашем анализе мы следуем аргументу Рагацци (2009) о том, что «диаспоры» не должны считаться унитарными субъектами. Чтобы уловить неоднородность и до некоторой степени «беспорядок» мобилизации и социальной и политической активности внутри таджикской «диаспоры», мы заимствуем термин «комплекс» у Betts and Jones (2012, стр.8–9). Мы используем этот термин, чтобы охватить весь спектр организаций, социальных сетей, политических позиций и видов деятельности, которые могут быть вложенными, пересекающимися или конкурирующими в том, что, по сути, является разнообразным множеством таджикских эмигрантских сообществ. Другими словами, мы концептуализируем таджикскую «диаспору» как комплекс сообществ , которые сформировались отдельно в очень разных контекстах эмиграции и иммиграции. Вот почему мы предпочитаем использовать термин «таджикские эмигрантские общины» как в аналитических целях, так и потому, что он лучше отражает ситуацию на местах.

9 В этой статье мы используем первичный и вторичный материал на английском, французском, русском и таджикском языках. Первичные материалы были собраны в Таджикистане и России и включают интервью с таджикскими официальными лицами, участвующими в формировании миграционной политики страны, юристами, работающими с мигрантами, и сотрудниками неправительственных организаций, которые работают с сообществами эмигрантов. Мы дополняем интервью этнографическими наблюдениями в ходе наших многолетних полевых исследований в Таджикистане и России. Мы также полагаемся на веб-сайты, каналы Youtube и другие информационные онлайн-источники, используемые различными таджикскими эмигрантскими сообществами.Наконец, мы ссылаемся на статьи, связанные с эмигрантскими сообществами, опубликованные в международных, таджикских и российских ежедневных газетах и ​​новостных агентствах ( Asia Plus, BBC, Eurasianet, IWPR, RFE / RL, Радио Свобода, Российская газета, Руспрес ).

10 Работа ведется следующим образом. В первом разделе мы описываем разнообразие таджикских эмигрантских сообществ. Затем мы обсуждаем «старые» эмигрантские общины, которые сформировались во время гражданской войны, и различные усилия таджикского государства по их кооптации с тех пор.В следующем разделе мы рассмотрим организованную политическую оппозицию в эмиграции и меры, с помощью которых таджикское государство ответило этим группам. В четвертом и последнем разделе мы исследуем позиционирование «новых» групп мигрантов (молодые транснациональные элиты и трудовые мигранты) между деятельностью и программами «старых» сообществ эмигрантов, с одной стороны, и С другой стороны, Таджикское государство. В заключение мы резюмируем политические контуры таджикской «диаспоризации» во взаимодействии с политикой Таджикистана в отношении комплекса таджикской эмигрантской общины.В целом, мы показываем, что концепция «воспринимаемой полезности» является фундаментальной для понимания взаимоотношений между таджикскими властями и таджикским населением, проживающим за рубежом. Эти отношения многогранны, но следуют понятной логике. В то же время, однако, линии соперничества и сотрудничества между ними размыты и изменчивы, что является результатом колебаний в «воспринимаемой полезности» соответствующих групп.

11 Первая волна таджикской эмиграции — в основном, но не исключительно в Россию — явилась результатом распада Советского Союза в 1991 году и гражданской войны в Таджикистане, которая длилась с 1992 по 1997 год.Если вынести за скобки «русские» меньшинства, которые уже массово покинули независимый Таджикистан к 1993 году, то в течение 1990-х годов эмигрировало как минимум еще полмиллиона этнических таджиков. По большей части это были представители политической оппозиции, успешные предприниматели, образованные профессионалы, этно-региональные группы, оказавшиеся в проигрыше в войне, например памирцы, и государственные служащие, постепенно отстраненные от политики. такие как худжандцы (Акинер, 2001; HRW, 1996; Таджбахш, 1995).

12Эту категорию эмигрантов, утвердившуюся в 1990-х годах, в основном в Москве, мы называем «старыми» таджикскими эмигрантскими общинами. Сама по себе это далеко не единая группа: она остается разделенной по этно-региональной идентичности и пристрастиям, и включает в себя разнообразие идеологических позиций, политических программ, отношения к режиму в Таджикистане и уровней социально-политической активности. Однако объединяет членов этой группы то, что они уже хорошо зарекомендовали себя в эмиграции, обычно имеют двойное российско-таджикское гражданство, работают профессионалами или ведут успешный бизнес и не планируют возвращаться в Таджикистан навсегда, даже при поддержании регулярных контактов со своими семьями и сообществами дома (Мукомель, 2015).Все это вместе с капиталом времени, проведенным в эмиграции, позволило членам этой ранней волны эмигрантов стать основателями большинства наиболее заметных общественных организаций, политических групп и этнических предприятий в таджикской диаспоре. Эти «старые» эмигрантские общины по тем же причинам демонстрируют высочайший уровень социальной, экономической и политической активности в комплексе таджикских эмигрантских сообществ (каким бы неоднородным ни был этот активизм).

13 Однако в 2000–2010 годах произошло значительное увеличение таджикского населения, живущего и работающего за пределами Таджикистана. Этот недавний рост таджикского комплекса эмигрантской общины произошел за счет двух значительно меньших категорий постоянных эмигрантов. Во-первых, это меньшая группа молодых транснациональных элит — те, чья эмиграция мотивирована в первую очередь стремлением к профессиональному саморазвитию и чей переезд за границу, как правило, включает начальный период обучения в чужой стране (традиционно и все еще преимущественно в университеты в России, но все чаще и на Западе).Эта категория пока демонстрирует лишь очень скромные тенденции к мобилизации по социальным или политическим причинам, и это в основном является результатом их растущих социальных ожиданий после жизни за границей. Однако, как мы увидим, некоторые формы мобилизации и активности среди этой категории эмигрантов, по-видимому, усиливаются.

14 Наконец, самая большая группа граждан Таджикистана, проживающих в настоящее время за рубежом (в основном в России), — это трудовые мигранты. Какими бы многочисленными они ни были (1,5 миллиона или одна шестая населения Таджикистана, по некоторым оценкам [3]), это экономически зависимая, часто не имеющая образовательного положения, социально уязвимая и политически безгласная группа, которая в результате, остается очень уязвимым для эксплуатации и дискриминации в принимающей стране.Эта группа не проявляет тенденций к мобилизации по политическим мотивам в отношении своей страны. [4] Хотя члены этого эмигрантского сообщества полагаются главным образом на поддержку традиционных семейных сетей, которые выходят за пределы границ, им в целом не хватает ресурсов, чтобы организовать себя более формально и защитить свои интересы. Следовательно, трудовые мигранты стали зависеть от поддержки, предоставляемой организациями и предприятиями, созданными и возглавляемыми представителями более устоявшихся и более образованных групп эмигрантов из «старых» эмигрантских общин.Это, однако, имеет тенденцию превращать массу трудовых мигрантов в «рынок» услуг по поддержке мигрантов — другими словами, в источник прибыли и потенциально объект эксплуатации, делая отношения между «старыми» сообществами эмигрантов, предоставляющими такие услуги. и трудовые мигранты амбивалентны и потенциально даже вызывают разногласия.

15 Формирование «старых» таджикских эмигрантских общин явилось результатом гражданской войны в Таджикистане в 1990-х годах. Таджикистан был единственной страной в Центральной Азии, где за распадом СССР последовала вспышка широкомасштабного насилия.В целом за этот период из страны покинула шестая часть населения Таджикистана (почти 800 000 человек), в основном в Россию, но также в соседние страны Центральной Азии, а также в Афганистан (HRW, 1996). Эта цифра включает 320 000 русских, украинцев, поляков, евреев и немцев, которые ушли первыми (Таджбахш, 1995, стр. 19; Акинер, 2001, стр. 34). Что касается эмиграции самих этнических таджиков, то она была напрямую сформирована политикой гражданской войны.

16Гражданская война в Таджикистане представляла собой конфликт между двумя блоками, сформированными в основном как этно-региональные [5] альянсы, часто содержащие противоречивые идеологии.В Объединенной таджикской оппозиции (ОТО) доминировали исламисты из Гарма, но в нее входили и памирцы, которые требовали светского демократического государства. Проправительственный Национальный фронт состоял из старых советских таджикских элит Ленинабада, ныне Худжанда, на севере страны, и кулябцев с юга. К 1993 году проправительственные и поддерживающие российские силы изгнали ОТО из Таджикистана и обосновались в изгнании. Пока ее исламистская фракция перебралась в Афганистан, национально-демократическая памирская фракция эмигрировала в Москву (Heathershaw, 2009, с.30).

17 Между тем внутри проправительственного блока росло недовольство худжандийцев. Хотя в советские времена эта группа доминировала в руководящих структурах, выполняя высшие государственные функции, теперь они все больше отодвигались от принятия решений кулобами, чье доминирование во Временном правительстве неуклонно росло. Монополизация власти южан закрепилась на президентских выборах 1994 года, когда лидер Куляби Эмомали Рахмон победил премьер-министра Худжанди Абдумалика Абдуллоджонова.

18В результате худжандцы начали переезжать за границу и все активнее действовали оттуда, а именно из Москвы. Они сформировали так называемое Движение национального примирения, возглавляемое Абдуллоджоновым, который стал послом Таджикистана в России (Таджбахш, 1995, стр. 7). Однако после покушения на президента Рахмона, имевшего место в Худжанде в 1998 году, возглавляемое Кулоби правительство расправилось с худжандцами и исключило их из политики (Heathershaw, 2009, с. 35). Абдуллоджонов был обвинен в организации заговора и был вынужден бежать в США, где ему было предоставлено убежище (Паршин, 2013).Остальная часть худжандинской элиты перебралась в Россию. Как показал Махмадбеков (2012, с. 80), эта политически мотивированная массовая эмиграция худжандинцев повлекла за собой также отток высококвалифицированных граждан, истощив некоторые из ключевых государственных секторов Таджикистана, особенно секторы образования, здравоохранения и науки, в которых раньше преобладали более образованные группы с севера.

19 Общины таджикских эмигрантов, сформировавшиеся в России — стране, куда было относительно легко бежать из раздираемого конфликтами Таджикистана и которая также была довольно щедрой с точки зрения приобретения гражданства в то время (Геддес и Корнеев, 2015; Ивахнюк, 2008) — были этнически неоднородны и разделены по этно-региональным признакам.Это отражает сохранение традиционных узы социальной солидарности, которые остаются сильными в постсоветской Центральной Азии (Collins, 2003; Ikhamov 2013, p. 188). Представители разных регионов Таджикистана, а именно худжандцев, памирцев, гармисов и других, которые вместе образуют «старые» таджикские эмигрантские общины, по-прежнему склонны отдавать приоритет своим собственным этно-региональным сетям, часто конкурируя друг с другом, как в торговле, так и в торговле. профессиональные и обслуживающие секторы.

20 В целом, однако, члены этих «старых» таджикских эмигрантских общин имеют общий уровень образования выше среднего и, как правило, преуспевают на российском рынке труда благодаря своей квалификации, полученной в советские времена.Некоторые зарекомендовали себя как успешные бизнесмены, участвующие в челночной торговле между Россией и Таджикистаном, импортируя фрукты, овощи и другие товары между своими регионами и более крупными городами в России (Олимова и Боск, 2003, стр. 24; МОТ, 2010, стр. 39). Другие работают врачами, юристами, журналистами и продюсерами культурной жизни. Их успешная интеграция, вероятно, является основной причиной того, что они не проявляют особого желания возвращаться на свою родину, хотя остаются в тесном контакте с ней через семейные и экономические связи.

21 В период с конца 1990-х до середины 2000-х годов «старые» таджикские эмигрантские общины очень активно создавали в России ряд официально зарегистрированных ассоциаций, которые в основном служили социальными и культурными центрами. С самого начала, почти сразу после окончания гражданской войны, таджикское государство осознало их «предполагаемую полезность» и стремилось привлечь эти организации. Идея, выраженная еще в 1998 году в так называемой «Концепции взаимодействия с диаспорой», заключалась в том, что таджикское государство могло бы фактически выполнять роль «объединителя» разрозненной диаспорной сети, объединяя различные эмигрантские сообщества и организации, предлагая им общую основу для взаимодействия с родиной.

22 В некоторых случаях граница между конкретной диаспорской организацией и таджикским государством становилась довольно размытой. Например, одной из таджикских диаспорских организаций, которая была особенно активна в России в начале 2000-х, была «Инсон» (Олимова и Боск, 2003, с. 131). Инсон был эмигрантским образованием, но его основал и возглавил Музаффар Зарипов, который в середине 1990-х годов был представителем таджикского правительства в России и чья явная задача в то время заключалась в налаживании активных связей с гражданами Таджикистана за рубежом ( Интервью 1).

23 Однако на практике усилия таджикского государства по привлечению «старой» таджикской эмигрантской общины стали в высшей степени бюрократическими и превратились в сложный процесс, требующий участия ряда государственных органов и министерств, которые часто не соглашались друг с другом. замедление реализации инициативы (интервью 1). Казалось, что в 2000-е дела не сильно улучшились, хотя идеи правительства оставались такими же амбициозными, как и раньше. В 2007 году был утвержден новый план действий по взаимодействию с эмигрантскими сообществами, но его значение оказалось в основном символическим, поскольку на него не выделялись государственные средства.[6]

24 В настоящее время относительно небольшой отдел Миграционной службы Министерства труда, миграции и занятости Республики Таджикистан отвечает за поддержание связей с диаспорскими организациями, официально зарегистрированными в России. Миграционная служба опубликовала список таджикских организаций за рубежом, которые можно рассматривать как формирующие «лояльную» (или, по крайней мере, политически нейтральную) сеть. В последней версии от 2013 года содержится информация о 80 таких организациях, все из которых официально зарегистрированы в России.[7] Большинство из них, около 80%, имеют прямые связи с посольством Таджикистана в Москве. Их руководители зарегистрированы в посольстве Таджикистана как члены так называемого Общественного совета (Интервью 2).

25 Однако в большинстве случаев правительство Таджикистана не располагает подробной информацией об этих организациях — их размерах, их деятельности или даже их точном местонахождении (Ярбабаева, 2013, с. 91). На веб-сайтах этих организаций мало информации об их политической ориентации, точных функциях и источниках финансирования (например,г. независимо от того, действуют ли они на некоммерческой или коммерческой основе). Более того, руководители многих из этих организаций, похоже, не хотят взаимодействовать с широкой общественностью (включая исследователей, которые обращаются к ним для интервью, о чем свидетельствуют наши собственные попытки установить с ними контакты).

26Таджикским дипломатическим структурам, однако, рекомендуется работать с такими диаспорскими организациями, и они делают это на регулярной основе, особенно при проведении совместных культурных мероприятий. Президент Таджикистана Эмомали Рахмон лично похвалил эти организации за их ценную работу по продвижению таджикских культурных ценностей за рубежом, тем самым считая их ключевыми участниками культурно-дипломатических усилий таджикского государства (МОТ, 2010, стр.72). Это касается и культурно-дипломатической деятельности на Западе. Например, в сентябре 2016 года Посольство Таджикистана организовало семинар, посвященный 25-летию независимости Таджикистана, в партнерстве со Школой восточных и африканских исследований (SOAS), Лондонским университетом и базирующимся в Великобритании таджикским культурным обществом. Пайванд. [8]

27 Однако более важной, чем культурная дипломатия, была стратегия таджикского правительства по стимулированию более богатых членов диаспоры к инвестированию в родную страну, и делать это через собственные программы развития государства.Эта стратегия основана на устоявшейся практике таджикских эмигрантов, поддерживающих свои общины у себя дома. Согласно традиционной таджикской социальной организации, даже если (мужчина) член местного сообщества отсутствовал в течение нескольких лет, он не прекращает участвовать в общественной жизни последнего (Cieślewska, 2015, с. 57). Те, кто особенно успешен, должны содержать не только своих ближайших родственников, но и более широкую общественность. Эти ожидания не исчезают с географическим расстоянием или временем.

28 В последние несколько лет правительство Таджикистана по рекомендации Всемирного банка и Международной организации по миграции (МОМ) провело оценку финансового потенциала «старых» таджикских эмигрантских общин и начало делать больше. побудить последних перенаправить свое традиционное чувство долга перед своими общинами на поддержку некоторых из собственных крупномасштабных проектов правительства в области развития. Взаимодействие такого рода все еще находится на начальной стадии, но ряд программ находится в стадии разработки после принятия в 2010 году «Концепции привлечения соотечественников за рубежом в качестве партнеров для развития Родины».В 2012 году в Налоговый кодекс Таджикистана был включен ряд налоговых льгот для облегчения прямых инвестиций как иностранных, так и таджикских предпринимателей, проживающих за рубежом (МОМ, 2014, стр. 27).

29В 2014 году МОМ совместно с правительством Таджикистана организовала первый форум диаспоры в Душанбе. Форум проходил в символическую дату, накануне 17-й годовщины Дня народного единства (26 июня 1997 г.), знаменующего окончание гражданской войны в Таджикистане (1992–1997 гг.). Этот форум стал первой возможностью для успешных таджикских бизнесменов, базирующихся в России, пообщаться с представителями различных таджикских министерств.Профили участников, а также патриотический тон коллективной декларации, подготовленной ими (включенное наблюдение авторов; МОМ, 2014, стр. 43), позволяют предположить, что нынешние сети власти в Таджикистане больше нельзя понимать исключительно через призму. этно-региональных пристрастий. Действительно, чтобы обеспечить прибыльный бизнес в Таджикистане, успешные предприниматели-эмигранты из северных регионов прагматично заявляли о своей лояльности правительству, в котором доминируют южные элиты, посредством патриотических заявлений и стихов.

30 Однако, несмотря на то, что правительство явно пытается стимулировать таджикские эмигрантские общины делать свои инвестиции в инфраструктуру и делать благотворительные пожертвования через государство, на практике «старые» эмигрантские общины по-прежнему предпочитают завещать деньги напрямую местным жителям. сообщества (иногда через местные органы власти нижнего уровня, хукумат и джамоат ). Это типично для пожертвований, предназначенных для ремонта местных школ и больниц или для строительства новых дорог в более отдаленных регионах.Причина этого в том, что, во-первых, эмигранты по-прежнему предпочитают поддерживать в первую очередь свои собственные расширенные семьи и общины происхождения; во-вторых, по-прежнему широко распространено недоверие к государственному управлению, которое воспринимается как неорганизованное и ненадежное (Мукомель, 2015, с. 15).

31 Нежелание таджикских эмигрантских общин вкладывать средства в государственные программы развития усиливается взаимным недоверием таджикских властей даже к совершенно лояльным или, по крайней мере, нейтрально позиционируемым эмигрантам.Осознавая полезность этого эмигрантского сообщества, таджикское правительство заинтересовано в привлечении финансовых ресурсов из более богатых частей диаспоры, но только в том случае, если нет никаких политических условий (что не совсем типично для отношений между государством и диаспорой в других частях мира. также; см. De Haas, 2010; Gamlen, 2014). Однако в случае с Таджикистаном это равносильно настоящей попытке «налогообложения без представительства». [9] Как мы увидим в следующем разделе, политические амбиции, противостоящие таджикскому правительству, даже если они выдвигают умеренную повестку дня, не поощряются.

32 В самом деле, в таджикском сообществе эмигрантской общины есть очень политизированные части, которые, по сути, воплощают в себе основную открытую оппозицию таджикскому режиму. Однако таджикская оппозиция неоднородна: она разбросана по разным странам, а ее представители различаются по своим политическим мотивам и программам. Однако все они выступают за смену управления — более открытую и эффективную политическую и экономическую систему в Таджикистане. Однако их аргументы редко касаются либеральной демократии и индивидуальных свобод.Скорее, они подчеркивают коррупцию, несправедливость и низкий уровень жизни, от которых страдает большинство в стране.

33 Тем не менее, оппозиционную активность таджиков за рубежом следует рассматривать в контексте гражданских и политических прав в Таджикистане. На внутриполитической арене для альтернативных голосов мало места. Как утверждает Лимон (2016a), с момента окончания гражданской войны выборы сопровождались запугиванием оппозиционных партий службами безопасности и систематическим подрывом репутации их лидеров в национальных СМИ.Примечательно, однако, что как только оппозиционная политика по необходимости движется за границу, используются новые инструменты, чтобы заставить замолчать громкую политическую активность в эмиграции. Фактически, это стало общей тенденцией в Центральной Азии (Heathershaw & Cooley, 2017).

34 Традиционно меры «транснациональных репрессий» (адаптировано из Gerschewski, 2013), предназначенные для подавления оппозиции в изгнании, включали оказание дипломатического давления на страны, укрывающие оппозиционных активистов, призывы к экстрадиции и наблюдение за политически активными гражданами даже в то время, когда они живут за границей.В нашем тематическом исследовании правительство Таджикистана разработало ряд дополнительных мер и судебных исков против семей, друзей и сторонников политических активистов, все еще проживающих в стране. В этом свете «воспринимаемая полезность» реактивного взаимодействия с оппозиционными группами за рубежом посредством «транснациональных репрессий» является результатом расчета рисков для правительства, связанных с существованием и потенциальной популярностью этих групп.

35 Случай с Партией исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ, Хизби Нахзати Исломии Тоджикистон на таджикском языке) является хорошей иллюстрацией отношений между правительством и оппозицией в целом — как внутри самого Таджикистана, так и в эмиграции.ПИВТ была основана в 1990 году, на последнем этапе перестройки, и присутствовала на политической арене Таджикистана во время гражданской войны в качестве оппозиции Национальному фронту. Мирное соглашение 1997 года, положившее конец гражданской войне в Таджикистане, было соглашением о разделении власти: в то время как победившая сторона, Национальный фронт, во главе которого стояли кулябцы, получила 70% мест в парламенте, объединенная оппозиция, в основном ПИВТ, получила 30%. Фактически ПИВТ была единственной официально зарегистрированной религиозной партией в Центральной Азии.После подавления религиозной активности в Таджикистане ПИВТ стала единственной санкционированной законом рамкой действий для религиозных граждан. Однако это была умеренная партия, которая ограничивалась призывами к большему признанию религии в общественной жизни, а не шариата. Более того, он старался избегать критики правящей Народно-демократической партии Таджикистана.

36 Тем не менее, с середины 2000-х годов роль ПИВТ в таджикской политике неуклонно снижается.На парламентских выборах 2015 года ПИВТ потеряла два последних места в парламенте. Сразу после этих выборов лидер партии Мухиддин Кабири покинул Таджикистан и поселился в Германии, где он продолжает свою политическую деятельность по повышению осведомленности о положении оппозиционных партий в Таджикистане и пытается объединить оппозицию за рубежом. Между тем, ПИВТ была объявлена ​​террористической организацией и обвинена в поддержке Исламского государства (ИГ). Приговоры, вынесенные шестнадцати ведущим членам партии, составили в общей сложности более пяти десятилетий тюремного заключения.Поскольку Германия отказалась экстрадировать Кабири, таджикское правительство начало оказывать давление на ближайшее окружение лидера, все еще находящееся в Таджикистане. Двое адвокатов, согласившихся защищать арестованных членов ПИВТ, Бузургмехра ​​Ёрова и Нуриддина Махкамова, сами были арестованы по обвинению во взяточничестве ( Asia Plus , 2015c). То же самое произошло с несколькими членами семьи Кабири, которых государственные СМИ оклеветали. Ряд якобы стихийных демонстраций прошел перед Представительством Европейского Союза в Таджикистане, а также перед несколькими западными посольствами с требованием экстрадиции «предателей Родины» ( Asia Plus , 2016a).Кабири отказывается возвращаться в Таджикистан, опасаясь несправедливого суда. Он утверждает, что «наша правовая система, судебный процесс в Таджикистане не основывается на законе. Он действует по другим правилам ». (цитируется по Trilling, 2015).

37 В то время как ПИВТ начиналась как оппозиционная группа, базирующаяся в Таджикистане, и уехала за границу, ряд других оппозиционных групп с самого начала сформировался в эмиграции. Большинство из них базируются в России, хотя некоторым из их членов пришлось бежать в другие страны на постсоветском пространстве (Беларусь, Молдова) или за его пределами, в те страны, где им удалось легализовать свой статус (Германия, Испания, Турция).Трудно оценить размер этих групп, поскольку, за исключением их видимых лидеров, они остаются малозаметными. Однако, по нашим оценкам, каждый из них состоит не более чем из нескольких десятков активных членов. Самая активная и активная таджикская эмигрантская оппозиционная организация — Группа 24 ( Gruppa 24 ), основанная в России в 2012 году ярым критиком таджикского политического истеблишмента Умарали Кувватовым. Цель Группы 24 — ни что иное, как свержение нынешнего таджикского правительства.Кувватов был успешным бизнесменом, который раньше состоял в партнерстве с членами семьи самого президента Рахмона. Однако их деловые отношения стали ожесточенными, и после спора в 2012 году Кувватов бежал из Таджикистана и с тех пор живет между Турцией и Россией. Сторонники Группы 24 включают ряд других известных таджикских эмигрантов, проживающих в разных странах, таких как Шарофиддин Гадоев, таджикский предприниматель, проживающий в Испании, и базирующийся в России Бахтиор Саттори, бывший сотрудник таджикского посольства и таджикской миграционной службы в Москва, которого уволили в 2012 году, когда он начал критиковать таджикское правительство.

38 Группа 24 в основном стремится мобилизовать поддержку таджикских граждан за рубежом, чтобы создать противодействие правительству Таджикистана, особенно через свое интернет-радио под названием Zello и различные формы социальных сетей. Конечная цель их деятельности — добиться политических изменений в Таджикистане, а не мобилизовать таджикское население за рубежом. Например, в 2014 году организация пыталась спровоцировать из-за границы массовый политический митинг в Душанбе. В ответ таджикское правительство направило силы безопасности со всей страны в столицу для поддержания порядка.За неделю до предполагаемого митинга интернет-соединение было отключено в Согде и Раштской долине (где базировалась оппозиция во время гражданской войны), а в день митинга текстовые сообщения были отключены по всей стране. В итоге демонстранты на митинге не явились (по наблюдениям авторов). Однако после инцидента правительство Таджикистана объявило Группу 24 экстремистской организацией. Министр внутренних дел Таджикистана Рамазан Рахимзода назвал его членов «преступниками, живущими за границей, разыскиваемыми в Таджикистане за различные преступления» (цитата из RFE / RL , 2014).

39 Влиятельные члены Группы 24, которые все еще базировались в Таджикистане, были заключены в тюрьму, в то время как правительство Таджикистана потребовало экстрадиции ее членов, находящихся за границей. Члены семей активистов утверждали, что их допрашивали и оказывали давление, чтобы заставить их родственников вернуться в Таджикистан ( HRW , 2015). В 2012 году Бахтиойор Саттори получил ножевое ранение перед своим домом в Москве. Он пережил нападение и, находясь в больнице, дал интервью Би-би-си, в котором сказал, что за ним следили в течение некоторого времени до инцидента: «Я часто видел, что недалеко от моего дома [в Москве] были какие-то подозрительные люди» ( BBC , 2013, наш перевод).В 2015 году Шабнам Худойдодова, еще одна активная участница Группы 24, была задержана по обвинению в экстремизме на российско-белорусской границе. Она пыталась пересечь границу, чтобы подать заявление о предоставлении убежища, поскольку ей сообщили, что ее могут похитить и заставить вернуться в Таджикистан ( HRW , 2015). Худойдодова провела восемь месяцев под стражей в Беларуси, но в конце концов была освобождена под давлением Европейского Союза и Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН). Аналогичным образом, в 2015 году заместитель руководителя Группы 24 Собир Валиев был задержан в Молдове по обвинению в экстремизме по запросу таджикских властей ( HRW , 2015).Наконец, в 2015 году основатель и лидер группы Кувватов был застрелен в центральном районе Стамбула.

40 Другой таджикской оппозиционной группировкой является московский «Ватандор» [Патриот]. Ее основал журналист Дододжон Атовуллоев, который покинул Таджикистан в 1992 году, когда его газету обвинили в разжигании межнациональной и религиозной розни. В России Атовуллоев основал оппозиционную газету Чароги руз [Дневной свет], которая сделала себе имя своей резкой и сардонической критикой таджикского истеблишмента.В 2007 году Атовуллоев создал «Ватандор» с целью свержения правительства в Таджикистане. По словам Атовуллоева:

41

«Сегодня Таджикистан стоит на пороге катастрофы. В стране массовая бедность, массовая безработица, и постепенно Таджикистан превращается во второй Афганистан. Вот почему наша главная цель — заставить Рахмона уйти добровольно, а затем организовать свободные демократические выборы ». [10]

42 Атовуллоев ставил перед собой цель мобилизовать как «старые» эмигрантские общины, так и трудовых мигрантов, в основном с помощью пропаганды в социальных сетях.[11]

43 Хотя «Ватандор» остается маргинальной группой, пользующейся очень ограниченной поддержкой среди таджиков за рубежом, реакция таджикских властей на нее ничем не отличается от той, которую они приняли в отношении Группы 24. С начала 2000-х годов Таджикистан неоднократно обращался к России с просьбой об экстрадиции Атовуллоева. , обвинив его в клевете на президента Таджикистана и в стремлении свергнуть законное правительство Таджикистана. В 2011 году в ответ на один из запросов об экстрадиции Атовуллоев был фактически задержан российскими властями, но был освобожден относительно быстро благодаря давлению со стороны международных правозащитных групп (Camm, 2012).После этого инцидента Атовуллоев покинул Россию и переехал в Германию, где ему было предоставлено убежище (ОБСЕ, 2001). В 2012 году он получил ножевое ранение во время обеда в ресторане в Москве, но сумел пережить это нападение (Паршин, 2013).

44 Наконец, даже отдельные лица и группы, которые намного более умеренны, чем Группа 24 или Ватандор, могут столкнуться с последствиями, если они начнут озвучивать политические амбиции и оппозиционные идеи. Хороший пример — печально известное дело таджикского бизнесмена Зайда Саидова. Саидов покинул Таджикистан в начале 1990-х годов.В 1990-х годах он разбогател в промышленном секторе России. В 1999 году правительство Таджикистана пригласило его вернуться в Таджикистан, чтобы поделиться своим опытом и знаниями в сфере бизнеса. Вскоре он был назначен министром промышленности (2002–2007 гг.), А затем занимал должность директора Таджикской ассоциации предпринимателей (2007–2013 гг.).

45 Однако в 2013 году Саидов заявил, что он основывает политическую партию, которую он назвал «Новый Таджикистан». Саидов утверждал, что его партия не была оппозиционной по своему характеру, но была призвана служить центром технократических знаний, которых, по его мнению, на таджикской политической сцене крайне не хватало.При этом он публично критиковал статус-кво в Таджикистане:

46

«Мы [таджикский народ] находимся на краю пропасти, и нам некуда идти отсюда. […] Мы, [члены партии «Новый Таджикистан»] , не хотим мириться с этой позорной социально-экономической ситуацией, в которой живет большинство ».

(Asia Plus, 2015b; переиздание интервью; перевод наш.)

47 В 2015 году Саидов был задержан и обвинен в мошенничестве, взяточничестве, изнасиловании и полигамии, а затем приговорен к 51 году лишения свободы ( Asia Plus , 2015a).Как и в случае с Кабири, двое защищавших его адвокатов были арестованы: Фахриддин Зокиров был обвинен в мошенничестве, а Шухрат Кудратов был заключен в тюрьму на девять лет по обвинению в даче взятки судьям (Lemon, 2016a). Эти дела можно интерпретировать как настоящие показательные процессы, призванные послать сигнал другим потенциальным лидерам оппозиции: последствия политической деятельности будут распространяться на семьи, друзей, сторонников и деловых партнеров.

48 Подобные практики взаимодействия правительства с оппозиционными группами за рубежом посредством «транснациональных репрессий» показывают, что «воспринимаемая полезность» касается не только материальных выгод потенциального взаимодействия через e.г. инвестиции, как в случае со «старыми» эмигрантскими общинами. Реактивное вмешательство путем замалчивания и делегитимации оппозиционных групп по умолчанию укрепляет легитимность правительства. В то время как у правительства Таджикистана есть четкое видение и стратегии в отношении как «старых» эмигрантских общин, так и оппозиционных групп за рубежом, его позиция в отношении молодых транснациональных элит и трудовых мигрантов более расплывчата, как будет показано в следующем разделе.

49Относительно небольшая, но растущая категория таджиков в эмиграции — это молодые люди из более образованных и зажиточных слоев, которые мигрируют в основном для обучения в университете и дальнейшего профессионального развития.Россия продолжает оставаться наиболее распространенным направлением для таджикских студентов-эмигрантов [12], продолжая тенденцию, восходящую к профессиональным обменам с советских времен (Олимова и Боск, 2003, с. 11; Махмадбеков, 2012, с. 88). Однако все большее число молодых таджиков также путешествуют в Европу и Соединенные Штаты, особенно благодаря частным программам обмена, таким как «Работа и путешествия», которые действовали в период с 2007 по 2011 годы (интервью 3).

50 Члены этой категории эмигрантов в большинстве своем не являются политически активными.Они демонстрируют скромные, а часто и скрытые тенденции к мобилизации по социальным или политическим причинам. Тем не менее, те, кто возвращается в Таджикистан после получения более высокой квалификации за границей, с большей вероятностью будут недовольны существующим положением дел, чего таджикские власти, похоже, опасаются. Неофициальные данные свидетельствуют о том, что к тем, кто учился на Западе, в частности, относятся с подозрением: их знакомство с западной культурой, ценностями и управлением, похоже, затрудняет им получение постов в государственной администрации.Несмотря на это, таджикское правительство, похоже, не оценило для себя политическую (или иную) «полезность» этого относительно нового эмигрантского сообщества, ориентированного на Запад. Однако таджикские власти уже оценили «полезность» другой общины студенческих эмигрантов — тех, кто едет в Египет, Саудовскую Аравию, Пакистан и Иран в поисках религиозного образования. Хотя профиль студентов, возвращающихся из таких программ, не соответствует религиозным боевикам, государство опасается, что эти люди могут начать возрождать подавляемый религиозный вызов существующим властным структурам (Abramson, 2010, стр.8–9). По заявлению президента Таджикистана Эмомали Рахмона:

51

«К сожалению, в большинстве случаев молодые люди, оставшиеся без контроля, не учатся на мулл, а идут по пути терроризма и религиозного экстремизма. Их всех нужно вернуть, иначе они станут предателями ».

(IWPR, 2010)

52 В 2010 году таким студентам было приказано вернуться домой.

53 Однако молодые транснациональные элиты создают за рубежом организации, преследующие различные социально-политические цели и цели.К ним относятся как организации, которые сосредоточены на социально-экономической активности и программах развития, избегая при этом открытой политики, так и те, которые являются крайне политическими и открыто критикуют правительство. Ключевым примером первого может быть «Пешрафт» [Прогресс на таджикском языке], добровольное объединение, созданное группой таджиков, которые раньше учились в Соединенном Королевстве. Пешрафт фокусируется на работе с молодежью и продвижении образования в Таджикистане, рассматривая это как ключевое средство обеспечения устойчивого развития страны.[13] «Пешрафт» также управляет благотворительным фондом «Таджикинвест», зарегистрированным в Великобритании. Таджикинвест проводит сбор средств для поддержки детских домов в Таджикистане и финансирования стипендий, позволяющих талантливым молодым людям из малообеспеченных семей в сельской местности учиться в университете (Ярбабаева, 2013, с. 94). «Таджикинвест» пока очень успешен, запустив беспрецедентный уровень сбора средств с участием, в значительной степени, частных партнеров из самого Таджикистана (в первую очередь, таджикской авиакомпании «Сомонэйр»), а не иностранных доноров.

54 Совершенно другая организация молодых таджиков за рубежом — это «Молодежь Таджикистана за возрождение Таджикистана», группа, основанная Махсудом Ибрагимовым, который живет в России с середины 2000-х годов. «Молодежь Таджикистана за возрождение» связана с другими частями эмигрантской оппозиции, такими как «Группа 24», и ее цель — отставка президента Рахмона и падение правительства в Таджикистане. Его кампания включает организацию протестов против таджикского правительства в городах России, включая Москву, Екатеринбург, Саратов и Самару ( Radio Ozodi / RFE / RL , 2016).Основным средством агитации является использование социальных сетей, которые становятся ключевым инструментом мобилизации оппозиции в эмиграции.

55 Власти Таджикистана не имеют возможности реагировать на такую ​​массовую мобилизацию за рубежом, но они подходят к руководству организации точно так же, как и ко всем другим оппозиционным группировкам. Ибрагимов утверждал, что в течение 2014 года ему поступали телефонные звонки с угрозами, а его родственники в Таджикистане регулярно допрашивались силами безопасности ( BBC , 2014).В том же году он был задержан в Москве по запросу правительства Таджикистана об экстрадиции, но вскоре был освобожден. Позже в том же году он был зарезан в Москве неустановленным нападавшим. В 2015 году он сказал, что был задержан московской милицией и доставлен в отделение милиции. Сразу после освобождения его похитили на улице и заставили сесть в самолет до Душанбе. После приземления он был арестован властями страны. Находясь в тюрьме, Ибрагимов утверждал, что его пытали и заставили сделать заявление для прессы о том, что его возвращение в Таджикистан было добровольным (HRW, 2015).

56 Другие члены движения «Молодежь Таджикистана за возрождение», Мехрубон Сатторов и Сохибназар Абдуназаров, также были задержаны российскими властями в 2015 году по запросу правительства Таджикистана и содержались под стражей в течение двенадцати месяцев. Сразу после освобождения они были снова задержаны Федеральной миграционной службой России, на этот раз как нелегальные мигранты. Абдуназарову удалось сбежать из миграционного изолятора, а Сатторов остается под стражей ( Radio Ozodi / RFE / RL , 2016).Случай с организацией «Молодежь Таджикистана за возрождение» предполагает, что подход таджикского правительства к активистам оппозиции из этих более молодых групп эмигрантов ничем не отличается от подхода к оппозиционным группам из «старых» эмигрантских общин. Это также демонстрирует, что эти активисты сталкиваются с двойным давлением — как со стороны своей родины, так и со стороны принимающей страны. Они, как мигранты, не только борются за сохранение легального статуса в России, но и вынуждены сталкиваться с тем фактом, что российские власти тесно сотрудничают со своими таджикскими коллегами.

57 Трудовые мигранты, однако, представляют собой совсем другой случай: их функции и роли, похоже, принадлежат совершенно другой сфере. В то время как «старые» таджикские эмигрантские общины сформировались непосредственно в результате гражданской войны, массовая трудовая эмиграция возникла как следствие постконфликтного ухудшения условий жизни из-за быстрого увеличения трудоспособного населения страны в 2000-е и одновременное снижение возможностей трудоустройства и низкая заработная плата. Трудовые мигранты, несомненно, являются самой многочисленной частью таджикского эмигрантского сообщества, но они также наименее формально организованы и наименее политически активны среди таджикских эмигрантских общин.

58 Хотя обсуждение политической мобилизации самих трудовых эмигрантов выходит за рамки данной статьи, отношения между «старыми» таджикскими эмигрантскими общинами и трудовыми эмигрантами являются важным аспектом политики в таджикской эмиграции. Узы социальной солидарности между «старыми» элитарными сообществами эмигрантов и новой волной трудовых мигрантов, которые, как правило, приезжают из сельской местности, в большинстве своем очень слабы. В глазах многих эмигрантов из предыдущего поколения, которые сейчас составляют определенную элиту среди таджикских эмигрантских общин, трудовые мигранты наносят ущерб репутации таджикских граждан в России.И наоборот, трудовые мигранты часто относятся к «старым» диаспорским организациям с недоверием — как мы увидим, иногда не без оснований (Мукомель, 2015, с. 39). Махмадбеков (2012, с. 52) отмечает, что вместо того, чтобы искать помощи у устоявшихся сообществ эмигрантов, рабочие-мигранты предпочитают полагаться на свою семью и региональные сети (то, что на таджикском языке известно как хамкишлок или хамшахри ).

59 Из-за этого, несмотря на то, что численность трудовых мигрантов превышает все остальные эмигрантские сообщества в диаспоре, лишь небольшая часть из вышеупомянутых 80 таджикских общественных организаций, официально зарегистрированных в России, демонстрирует явное взаимодействие с трудовыми мигрантами.Это Фонд Таджикистана, Союз таджиков в Российской Федерации, Таджикский культурный центр и Таджикские трудовые мигранты. Хотя у некоторых из них могут быть филиалы по всей России, они по-прежнему сосредоточены в Москве и ее пригородах, где работает и живет большинство таджикских трудовых мигрантов. Политическая особенность этих организаций заключается в том, что они сосредоточены на критике иммиграционной политики России и проведении кампаний за права таджиков как трудовых мигрантов, в то время как они систематически избегают заявлений о таджикском правительстве или политике у себя дома.

60Фонд Таджикистана ( Фонд Таджикистана на русском языке) был основан в Москве еще в 1996 году известной и уважаемой таджикской активисткой Гавхар Джураевой при финансовой поддержке Фонда Сороса. Изначально эта организация предлагала помощь таджикам, перемещенным в результате гражданской войны. Однако в течение 2000-х годов его внимание сместилось на предоставление информации и юридической помощи трудовым мигрантам, а также на регистрацию случаев трудовой эксплуатации и мониторинг ксенофобных нападений ( Радио Свобода, , 2009).В период с 2002 по 2016 год организация Джураевой проконсультировала более 100 000 человек и подала более 12 000 исков о трудовой эксплуатации или дискриминации ( Российская газета, , 2016). Однако из-за ограничений, введенных Россией в последние годы для организаций, получающих иностранное финансирование, Фонд Таджикистана в настоящее время находится на грани исчезновения.

61 Совершенно другой организацией были Таджикские трудовые мигранты (на русском языке: Таджикские трудовые мигранты ).Она была основана в 2008 году Кароматом Шариповым, активным защитником прав трудовых мигрантов, который на протяжении многих лет неустанно проводит в российских СМИ кампанию за признание ценного вклада этой группы в российское общество и экономику. Эта организация базировалась в Москве и имела несколько филиалов по всей России. В то же время, однако, таджикские трудовые мигранты работали как прибыльный бизнес, который обычно взимал с мигрантов относительно высокие сборы за свои услуги, которые варьировались от специализированных юридических консультаций до повседневной помощи в получении необходимых документов и разрешений.Организация требовала до 50% комиссии за помощь в выигрыше судебных дел против недобросовестных работодателей ( Ruspres , 2011). В 2016 году организация была закрыта российскими властями по обвинению в административных правонарушениях (в части неточностей в отношении официального статуса организации по отношению к ее фактическому объему деятельности). В декабре 2017 года после серии небольших протестов таджикских трудовых мигрантов против дискриминации и условий труда в России Шарипов был лишен российского гражданства, которое он якобы получил незаконно, и депортирован из России в Таджикистан.

62 Роль, которую такие диаспорные организации играют в оказании существенной поддержки трудовым мигрантам — будь то в рамках политики прав человека или просто ради прибыли (а не в рамках какой-то «диаспорной» общинной солидарности), отчасти обусловлена политическая слабость трудовых мигрантов как социальной группы (как в Таджикистане, так и тем более в России) и отчасти из-за того, что таджикское правительство не признает «полезность» трудовых мигрантов и не взаимодействует с ними активно.

63 Отсутствие интереса к трудовым мигрантам со стороны таджикского государства привело к двум очень различным эффектам, влияющим на отношения между трудовыми мигрантами и «старыми» сообществами эмигрантов. С одной стороны, некоторые из организаций «старой диаспоры» берут на себя определенные роли, которые в других обстоятельствах выполняли бы таджикские государственные структуры: предоставляя некоторую существенную бюрократическую поддержку (интервью 4), эти организации эффективно заменяют Консульские службы Таджикистана.Это также связано с тем, что сами трудовые мигранты часто стремятся избегать прямого взаимодействия с таджикскими чиновниками, считая их бесполезными, неэффективными или коррумпированными (интервью 2). С другой стороны, это отделение трудовых мигрантов от таджикского государства подвергает трудовых мигрантов эксплуатации со стороны самих «старых» эмигрантских общин (МОТ, 2010, стр. 39). Фактически, были случаи, когда таджики из устоявшихся эмигрантских общин нанимали вновь прибывших трудовых мигрантов, но отказывались платить им заработную плату ( Asia Plus , 2012; интервью 4).Известно, что недобросовестные таджикские бизнесмены завышают деньги своих соотечественников за некоторые важные услуги, такие как репатриация тел умерших рабочих (Интервью 5).

64 В данной статье предпринята попытка проследить различные истоки, развитие и действие сложной и разнородной социально-политической активности в таджикских эмигрантских общинах. Наше основное внимание было сосредоточено на политическом поле, которое образовалось между таджикскими эмигрантскими общинами и их «родиной».Мы рассмотрели ряд образцовых диаспорских организаций в их отношении к таджикскому государству, с пониманием того, что эти организации не совсем «представляют» общины таджикских эмигрантов как таковые. Будь то лояльные, нейтральные или оппозиционные по отношению к таджикскому государству, эти организации неизменно представляют собой элитные формирования, которые значительно различаются по своей публичной видимости, предполагаемым функциям и успехам в мобилизации части таджикских эмигрантских общин для определенных социально-политических целей.Отрыв диаспорских организаций от жизни трудовых мигрантов, а также случаи неправомерного использования социальных сетей этими организациями или примеры трудовой эксплуатации их соотечественников являются основной причиной отсутствия более широкой поддержки политической деятельности элит среди населения. гораздо более многочисленные трудовые мигранты.

65 Мы подчеркнули неоднородность таджикской «диаспоры» и разнообразие форм и степеней мобилизации внутри нее, что побудило нас концептуализировать ее как «комплекс таджикской эмигрантской общины».Мы утверждали, что всякая политическая деятельность внутри таджикских эмигрантских общин является в первую очередь реакцией на условия, которые заставили определенную группу покинуть свою родную страну, и в то же время на условия, в которых они затем оказались в принимающей стране. страна. Наши примеры варьируются от тех, кто тесно сотрудничает с таджикским государством, до тех, кто призывает к свержению таджикского правительства; от организаций, выполняющих легитимизирующие культурно-дипломатические функции, до тех, кто фактически замещает консульские службы; от успешных бизнесменов, которых соблазняют вкладывать ресурсы в их родную страну, до активистов оппозиции, преследуемых государством даже в изгнании.

66 Мы также подчеркнули важность того, что развивающаяся политика таджикского правительства в отношении комплекса таджикских эмигрантских общин (которая началась в 1990-х годах и продолжается по сей день) имела для политической организации, идентичности и деятельности самих таджикских эмигрантских общин. Действительно, большая часть общественно-политической активности среди эмигрантских сообществ напрямую определяется политикой и стратегиями самого таджикского государства. Однако мы утверждали, что различные части таджикского эмигрантского комплекса, т.е. Различные категории эмигрантов и общины внутри нее воспринимаются таджикскими властями совершенно по-разному. Считается, что они обладают разными уровнями «воспринимаемой полезности» и призваны выполнять очень разные функции для таджикского государства.

67 Это, в свою очередь, означает, что политика, которую таджикское государство разрабатывает в отношении различных таджикских эмигрантских общин, является многоуровневой и имеет стратегическую направленность. Некоторые части комплекса эмигрантской общины (например,г. богатые предприниматели и культурные организации), по-видимому, выполняют четко определенную функцию для государства, что приводит к использованию очень конкретных инструментов позитивного взаимодействия с этими группами. Другие группы (активисты оппозиции как из «старых», так и из «молодых» транснациональных эмигрантских сообществ; а также молодые транснациональные элиты, обучающиеся в исламских университетах за рубежом) воспринимаются правительством как угроза и используются различными способами, от контроля до репрессий. . Есть и другие части комплекса (трудовые мигранты и молодые транснациональные элиты, ориентированные на Запад), «полезность» которых еще не установлена, и к которым таджикские власти пока проявляют двойственность или незаинтересованность, терпят неудачу. как следствие, разработать по отношению к ним особый набор политик.

Исследование для этой статьи получило финансовую поддержку от следующих проектов: «Знающие управляющие неопределенности? Международные организации в отсутствие глобального миграционного режима »(Программа Европейского Союза Марии Кюри, номер гранта 331925),« Вокруг Каспия »(Программа Европейского Союза Horizon 2020, номер гранта SEP-210161673),« Спорное глобальное управление, преобразованное Глобальные управляющие? Международные организации и «слабые» государства »(грант № ANR-16-ACHN-0034) и« Программа повышения конкурентоспособности Томского государственного университета »(грант № 8.1.27.2018). Авторы благодарны своим информаторам за готовность поделиться своим опытом и взглядами, а также приглашенным редакторам этого специального выпуска и двум анонимным рецензентам за их ценные отзывы.

Связь между пребыванием в Российской Федерации и поздним обращением за ВИЧ-инфекцией среди таджикских мигрантов | BMC Public Health

Русское меньшинство в Центральной Азии: миграция, политика и язык

% PDF-1.3 % 1 0 объект > эндобдж 5 0 obj > эндобдж 2 0 obj > ручей 2008-04-03T09: 17: 03ZQuarkXPress ™ 6.02008-05-05T13: 39: 09 + 02: 002008-05-05T13: 39: 09 + 02: 00QuarkXPress ™ 6.0 Региональное развитие, политики и политическое лидерство, национальный Идентичность, Политический процесс, Государственная политика, Политика, Региональное сотрудничество, Международное сотрудничество, Центральная Азия, Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан, Россия, Кыргызстан %% DocumentProcessColors: Черный %% DocumentCustomColors: (Красный) %% CMYKCustomColor: 0.996 .988 0 (красный) %% EndCommentsapplication / pdf