45 лет назад Солженицына лишили гражданства и выслали из СССР
12 февраля 1974 года писателя Александра Солженицына арестовали в его квартире в Козицком переулке. После непродолжительного пребывания в Лефортовской тюрьме он был лишен советского гражданства и насильно выслан из страны. Принять автора «Архипелага ГУЛАГ» согласилась ФРГ.
45 лет назад в СССР разразился крупный скандал вокруг известного писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе и убежденного антикоммуниста Александра Солженицына. Гнев властей вызвала публикация на Западе фундаментального произведения «Архипелаг ГУЛАГ», изобличающего карательный механизм государственной машины. Изначально Солженицын планировал пустить свой труд в печать не ранее 1975 года: он понимал, что публикация критикующего советский строй «Архипелага» неизбежно приведет к неприятностям для его семьи, и потому намеревался как следует подготовиться.
Однако самоубийство помощницы писателя Елизаветы Воронянской, которая под давлением сотрудников КГБ раскрыла место хранения одного экземпляра рукописи, изменило планы Солженицына, подтолкнув его к самым решительным мерам. После случившегося в августе 1973-го публицист дал указание приступить к выпуску книги на Западе. В СССР это возымело эффект разорвавшейся бомбы. Как и многие «вольнодумцы» до него, Солженицын подвергся изощренной травле и жесткому порицанию в официальной советской прессе.
Он не исключал даже ареста, а потому предусмотрительно подготовил на такой случай специальное заявление.
«Я заранее объявляю неправомочным любой уголовный суд над русской литературой, над единой книгой ее, над любым русским автором.
Если такой суд будет назначен надо мной — я не пойду на него своими ногами, меня доставят со скрученными руками в воронке.
Такому суду и не отвечу ни на один его вопрос. Приговоренный к заключению, не подчинюсь иначе, как в наручниках. В самом заключении, уже отдав свои лучшие восемь лет принудительной казенной работе и заработав там рак, — я не буду работать на угнетателей больше ни получаса. Таким образом я оставляю за ними простую возможность открытых насильников: убить меня за то, что я пишу правду о русской истории», — сообщалось в тексте, который в любой момент была готова сделать достоянием общественности супруга писателя Наталья Светлова.
Сторонники и единомышленники Солженицына в СССР между тем передавали друг другу образцы самиздата. Еще в начале января 1974 года с «Архипелагом ГУЛАГ» ознакомились Андрей Сахаров и его супруга Елена Боннэр, которым тайно принес экземпляр сын Светловой от первого брака 13-летний Митя. Через несколько дней знаменитый физик примкнул к коллективному письму, требовавшему оградить Солженицына от нападок и преследований.
Резонанс вокруг выхода произведения получился настолько громкий, что 7 января по поводу Солженицына собралось целое заседание Политбюро ЦК КПСС. Обсуждались меры «пресечения антисоветской деятельности» скандального автора.
Председатель КГБ Юрий Андропов предложил выдворить Солженицына из страны в административном порядке:
такой вид наказания для представителей творческой интеллигенции советское руководство практиковало с начала 1920-х и применяло, когда требовалось проявить «гуманизм» перед заграницей, а высылаемые лица не представляли для государства серьезной опасности.
Предложение Андропова поддержали будущий министр обороны Дмитрий Устинов, первый секретарь Московского горкома Виктор Гришин, экс-первый секретарь Свердловского обкома Андрей Кириленко, будущий зампредсовмина Константин Катушев. Другая группа, в которую вошли такие высокопоставленные деятели, как генсек Леонид Брежнев, предсовмина Алексей Косыгин, министр иностранных дел Андрей Громыко, председатель Президиума Верховного Совета Николай Подгорный, председатель ВЦСПС Александр Шелепин и другие, выступила за арест и ссылку опального литератора. Было принято постановление о привлечении Солженицына к судебной ответственности. Однако в итоге, вопреки мнению большинства членов Политбюро, возобладала позиция Андропова.
8 февраля Светловой попытались вручить повестку с вызовом Солженицына к прокурору, однако она отказалась ее принять. 11 февраля Прокуратурой СССР против Солженицына было возбуждено уголовное дело по признакам совершения преступления, предусмотренного пунктом «а» ст. 64 УК РСФСР. Писатель подозревался в «совершении действий, направленных на оказание помощи реакционным кругам некоторых иностранных государств в проведении враждебной деятельности против СССР, нанося тем самым ущерб Советскому Союзу». В тот же день Солженицына вызвали на допрос в Прокуратуру повторной повесткой. А 12-го Президиум Верховного Совета СССР принял указ, текст которого гласил:
«Учитывая, что Солженицын систематически совершает действия, не совместимые с принадлежностью к гражданству СССР, наносит своим враждебным поведением ущерб Союзу ССР,
Президиум постановляет: на основании статья 7 Закона СССР от 19 августа 1938 года «О гражданстве Союза Советских Социалистических Республик» за действия, порочащие звание гражданина СССР, лишить гражданства и выдворить за пределы СССР Солженицына Александра Исаевича».
«И Александр Исаевич, и я чувствовали, что вот-вот скоро должно что-то случиться — что-то плохое, может быть, совсем плохое, — рассказывала Светлова-Солженицына «Би-би-си» в 2014 году. –
Если бы его арестовали и послали в Сибирь, он, наверное, очень скоро бы умер — его здоровье было неважное, было очень высокое кровяное давление.
В том, что власти предпримут репрессивные меры, мы не сомневались, потому что после того, как был опубликован «Архипелаг ГУЛАГ», в советской прессе поднялась такая невероятно шумная и агрессивная кампания, что мы понимали — советские власти так это оставить не могут. Мы были готовы к этому настолько, насколько живое человеческое существо может быть готово к плохому концу».
В 17:00 в квартиру Солженицына пришли 8 человек во главе со старшим советником юстиции Зверевым. Писателю было предъявлено постановление о приводе в прокуратуру. Один из участников операции уверял Светлову, что ее супруг скоро вернется. Солженицына увели, но в квартире осталось двое сотрудников КГБ, которые заняли посты у двери и телефона, пробыв около получаса.
«Если бы я не открыла дверь, ее бы взломали — это очевидно, — слова вдовы писателя. — Фактически, так и случилось: у нас на двери была цепочка, сантиметров на 15, — я открыла на цепочку, и они тут же сломали дверь. Зашли восемь мужчин, из них двое были в форме милиции, остальные — в штатском. Только один из них представился, кажется, прокурором, и сказал, что это официальный привод в милицию. Это не арест, но если человек не приходит по повестке, его принудительно приводят в милицию. Он был самый крупный из них, в форме и в шубе с меховым воротником – это производило впечатление. Потом выяснилось, что он занимал очень высокий пост».
В 21:00 стало известно, что автор «Архипелага ГУЛАГ» арестован. Ночь на 13 февраля он провел в Лефортовской тюрьме, не разговаривая с тюремщиками и и отказываясь от приема пищи. Там уже в присутствии заместителя генерального прокурора СССР Михаила Малярова писателю предъявили обвинение в измене родине.
В 13:00 Маляров зачитал Солженицыну указ о лишении гражданства. Через несколько часов писателя насильно выслали в ФРГ.
Его согласился принять немецкий коллега, Нобелевский лауреат 1972 года Генрих Белль, ранее неоднократно вывозивший рукописи Солженицына из СССР. Кампания против диссидента развернулась в советских СМИ с новой силой.
Ввиду лишения Солженицына советского гражданства и выдворения его за пределы Советского Союза 14 февраля уголовное дело в отношении писателя было прекращено «вследствие изменения обстановки».
«12 февраля около 7 вечера в нашей квартире раздался звонок: Солженицына насильно увезли из дома, — вспоминал Сахаров. — Мы с Люсей (Еленой Боннэр. – «Газета.Ru») выскочили на улицу, схватили какую-то машину («левака») и через 15 минут уже входили в квартиру Солженицыных в Козицком переулке. Квартира полна людей, некоторых я не знаю. Наташа – бледная, озабоченная – рассказывает каждому вновь прибывшему подробности бандитского нападения, потом обрывает себя, бросается что-то делать – разбирать бумаги, что-то сжигать. На кухне стоят два чайника, многие нервно пьют чай.
Скоро становится ясно, что Солженицына нет в прокуратуре, куда его вызвали, – он арестован.
Время от времени звонит телефон, некоторые звонки из-за границы. Я отвечаю на один-два таких звонка; кажется, нервное потрясение и сознание значительности, трагичности происходящего нарушили мою обычную сухую косноязычность, и я говорю простыми и сильными словами».
На следующий день Сахаров вместе с несколькими другими правозащитниками составил и подписал «Московское обращение», требовавшее освобождения Солженицына и создания международного трибунала для расследования фактов, разоблачению которых посвящен «Архипелаг ГУЛАГ». Уже после передачи текста иностранным корреспондентам они узнали, что писатель выслан и только что приземлился в ФРГ.
За судьбу Солженицына также очень сильно переживал Евгений Евтушенко. Как следует из статьи Александра Беляева «Я человек – вот мой дворянский титул», 12 февраля поэт, узнав об аресте писателя, поздно вечером дозвонился до Андропова и заявил, что, если хоть один волос упадет с головы Солженицына, он, Евтушенко, покончит с собой. В книге «Волчий паспорт» поэт написал об этом более романтично: «… если великого лагерника посадят, я буду готов умереть на баррикадах». На имя Брежнева Евтушенко отправил телеграмму, в которой уже в более умеренных тонах высказывал опасения за судьбу Солженицына.
После высылки писателя Светловой помогал выносить из дома и прятать рукописи диссидент Александр Гинзбург, отсидевший к тому моменту уже два срока. У него хранились те материалы, которые решено было оставить в СССР, а не вывозить на Запад. Солженицын включил Гинзбурга в число своих тайных помощников.
«12 февраля вечером в моей квартире раздался телефонный звонок (тогда еще мой телефон не был отключен, — вспоминала супруга Гинзбурга Арина Жолковская. – Это была Наташа Солженицына. «Слушай меня внимательно, — сказала она, — только что восемь гебешников увели Александра Исаевича. Сказали, что в Генеральную прокуратуру, привод. Скорей!» Я поняла, что должна обзвонить всех, кого возможно, и своих друзей, и иностранных журналистов. Потом оказалось, что, уходя, гебешники сломали дверной замок и отключили телефон, но каким-то чудом один этот звонок Наташе все же сделать удалось. Через час я была у не закрывающихся дверей солженицынской квартиры, в которой толпились друзья, журналисты, все пришедшие выразить свое сочувствие и оказать помощь, если это понадобится. Наташе, кроме всего, надо было еще подумать, какие письма уничтожить, какие спрятать, что унести и куда. Никто не знал, не приедут ли чекисты завтра снова».
Сам Гинзбург, который жил в Тарусе, поскольку действовавшее законодательство запрещало антисоветчикам селиться ближе чем за 101 км от Москвы, прибыл на квартиру Солженицыных в Козицком переулке нелегально на следующее утро, и оставался там до отъезда семьи в ФРГ 30 марта.
Годы спустя заведенное на Солженицына уголовное дело было заново рассмотрено последним генеральным прокурором Советского Союза Николаем Трубиным, который заключил, что арест писателя был произведен без достаточных оснований.
17 сентября 1991 года Трубин направил Солженицыну в США телеграмму, в которой известил писателя о полной реабилитации по всем пунктам и приносил извинения за действия коллег.
«Принятое в отношении вас в 1974 году решение о прекращении уголовного преследования по не реабилитирующим основаниям – вследствие изменения обстановки, мною, после изучения дела, признано необоснованным, — писал прокурор. – Поскольку доказательств, свидетельствующих о совершении вами каких-либо преступлений, не имеется, уголовное дело прекращено за отсутствием состава преступления. Прошу вас принять от меня извинения за неправомерные действия в отношении вас бывших работников Прокуратуры СССР».
Отнять нельзя вернуть | Colta.ru
Юрию Федоровичу Орлову
Двадцать пять лет назад, 15 августа 1990 года, в Москве был обнародован Указ Президента СССР Михаила Горбачева № 568 — «Об отмене Указов Президиума Верховного Совета СССР о лишении гражданства СССР некоторых лиц, проживающих вне пределов СССР».
В соответствии с тремя содержащимися в нем пунктами объявлялись утратившими силу Указы ПВС СССР о лишении гражданства, принятые в 1966—1988 годах в отношении ряда лиц, проживавших в тот момент вне пределов СССР. Министерству иностранных дел СССР поручалось «довести содержание настоящего Указа до сведения лиц, находящихся вне пределов СССР, в отношении которых отменены ранее принятые Указы Президиума Верховного Совета СССР о лишении гражданства СССР, и обеспечить, по их желанию, выдачу паспортов граждан СССР» [1].
К Указу № 568 прилагался список из 21 соответствующего указа, касающегося 23 граждан Советского Союза, которые были принудительно лишены своего гражданства в период с февраля 1966-го по июнь 1988 года.
Большую часть — двенадцать из двадцати трех человек — составляли литераторы и члены их семей. Остальная состояла из физиков, художников и деятелей религиозного возрождения. Был также и один шахматист. Этого не избежать. Но важно было не это. Важно было то, что многие из этих людей были — в своей прежней, советской жизни — диссидентами, правозащитниками, политзаключенными и политссыльными. И покидали они свою родину не по собственной прихоти, но, как правило, в результате жестокого морально-психологического, а то и физического давления, которое оказывал на них правящий в стране тоталитарный режим, не гнушавшийся никакими средствами для того, чтобы заставить замолчать тех из своих критиков, кто молчать не мог и не хотел.
Поскольку среди этих последних больше всего оказалось тех, кто умеет выбирать правильные слова и ставить их в правильном порядке, — то есть писателей, — то именно о них и будет дальнейший рассказ. Хотя и не обо всех из данного списка и не только о людях из именно этого списка.
Александр Солженицын в Кельне, 1974 год. Первая пресс-конференция в ФРГ. Справа- Генрих Белль© Dutch National Archives* * *
12 февраля 1974 года в Москве был арестован Александр Солженицын. Вломившаяся в квартиру его жены бригада гэбистов уволокла писателя в Лефортовскую тюрьму, где некий товарищ Маляров, отрекомендовавшийся заместителем Генерального прокурора СССР, предъявил ему обвинение в государственной измене — от десяти лет строгого режима до смертной казни. На следующее утро проведшего бессонную ночь на тюремных нарах автора «Ивана Денисовича», «Матренина двора» и «Случая на станции Кочетовка» вытащили из камеры и представили пред грозные очи все того же товарища Малярова. Который зачитал Солженицыну указ Президиума Верховного Совета СССР о лишении его советского гражданства и немедленной депортации за пределы страны победившего социализма. После чего лауреата Нобелевской премии по литературе 1970 года запихнули в самолет и отправили по маршруту Москва — Франкфурт-на-Майне — «в гости к Генриху Беллю», как шутили в ту пору на Лубянке.
Сообщение о высылке (по советской терминологии: «выдворении») Солженицына из СССР было распространено коммунистической пропагандой на весь мир. При этом информация о лишении писателя советского гражданства не только не скрывалась, но, напротив, всячески выпячивалась: человек, якобы предавший родину, понес за это суровую, но справедливую кару — Родина (с прописной) от него отказалась, исторгла, так сказать, грешника из своего материнского лона. Но вот какая случилась незадача: все знали, что гражданства Солженицына лишили, — но сам указ о лишении так никогда обнародован в печати и не был. По всей видимости, просто забыли в суматохе.
Жена Солженицына Наталия Светлова — вместе со своей матерью, солженицынской тещей Екатериной Фердинандовной, и тремя их с Александром Исаевичем малолетними детьми — покинула Советский Союз полтора месяца спустя, чтобы воссоединиться с находившимся тогда в Швейцарии супругом. Указ о лишении ее советского гражданства датирован 19 октября 1976 года. Он, так же как и в случае с ее мужем, никогда не был в СССР опубликован.
* * *
В том же 1976 году, месяцем позже, 12 ноября, был подписан Указ о лишении советского гражданства Михаила Восленского. Этот 55-летний партаппаратчик среднего звена никогда диссидентом не был. Он был невозвращенцем. То есть перебежчиком. Двойной доктор — и исторических и философских советских наук — Восленский, всю сознательную жизнь прослуживший на непыльных должностях в различных коммунистических конторах типа Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы или Института всеобщей истории Академии наук СССР, в 1972 году, оказавшись по случаю в Западной Германии, не пожелал возвращаться туда, откуда приехал. Выбрав свободу, Михаил Сергеевич поначалу жил довольно тихо, оказывая консультационные и прочие услуги различным германским и американским учреждениям, в которых за такую работу было принято хорошо платить. Однако со временем деятельность Восленского стала раздражать его бывших единомышленников на Старой площади все сильнее и сильнее. Наконец их терпение иссякло — и бывший товарищ Восленский перестал быть не только товарищем, но и гражданином.
Михаил Сергеевич отомстил бывшим товарищам, написав и опубликовав переведенную на все основные мировые языки книгу «Номенклатура: господствующий класс Советского Союза» (1980), по которой, как по учебнику, можно было изучать подлинную сущность коммунистического зазеркалья СССР — противоестественным образом устроенного общества, где методично и планомерно изничтожается все живое и подлинное и столь же методично и целенаправленно насаждается все мертвое и фальшивое. В самом зазеркалье за обладание книгой Восленского в 1980-е годы автоматически давали по пять лет строгого режима — тем самым максимально наглядным образом подтверждая справедливость русской народной поговорки, гласящей, что «правда лжецу глаз колет».
Обложка книги «Номенклатура» Михаила Восленского с портретом автора* * *
Год 1974-й, когда советский режим впервые прибег к практике принудительного отнятия гражданства [2] и последующей депортации не проявлявшего ни малейшего желания покидать страну человека, стал знаковым в истории эмиграции из СССР по политическим мотивам. Один за другим в течение его Советский Союз покидали виднейшие деятели культуры — писатели, поэты, музыканты. В феврале уехал во Францию Владимир Максимов, в июне — в Норвегию — Александр Галич, в сентябре — в Швейцарию — Виктор Некрасов. Максимов и Некрасов уехали с советскими загранпаспортами — на год и на пять лет соответственно; Галич — как лицо, отказавшееся от советского гражданства добровольно, под предлогом отъезда на историческую для всякого еврея родину. (Сдав советский паспорт, русский поэт и бард отклонил предложенный ему королем Норвегии паспорт норвежский и до конца жизни оставался лицом без гражданства, отвечавшим на вопрос, кто он по национальной принадлежности: «Я — русский беженец».)
Оказавшись в Париже, Владимир Максимов затеял издавать «толстый» литературный журнал «Континент». Содержание первого же номера максимовского детища кремлевским читателям очень не понравилось, а высказывания его главного редактора о сущности советского режима обозлили так сильно, что, не дожидаясь формального истечения срока действия его паспорта, они в январе 1975 года лишили Максимова гражданства СССР — указом за подписью тогдашнего номинального главы СССР Николая Подгорного. Указ был секретным, то есть для обнародования не предназначенным. Отчего так сделали — совершенно непонятно, но Максимов, вскоре об этом узнавший, не отказал себе в удовольствии всласть поглумиться на тему паранойи секретности, пронизывающей все сферы советского общества.
Виктор Некрасов, вскоре после начала издания «Континента» ставший заместителем главного редактора журнала, был лишен советского подданства только через четыре с половиной года после того, как покинул СССР. Отчего в его случае режим тянул так долго — совершенно непонятно. Надеялись, что пожилой писатель, фронтовик, три десятилетия проведший в «доблестных рядах» КПСС, пожив на презренном Западе, одумается, раскается в ошибках и сам запросится обратно? Маловероятно. Кто такой Некрасов, в Кремле хорошо уяснили еще в хрущевские времена, когда однажды некий ничтожный коммунистический чиновник по фамилии Поликарпов попытался на него наорать, стуча при этом кулаком по столу. В ответ Некрасов так наорал на этого Поликарпова и так стукнул кулаком перед его носом, что у того враз пропало всякое желание вести себя дальше подобным хамским образом. По-видимому, просто забыли. Но потом — в мае 1979-го — вспомнили. И лишили.
Владимир Максимов© Архив семьи Максимовых* * *
Особенно урожайным на лишения почетного звания «гражданин СССР» выдался год 1978-й.
15 марта из Москвы на весь мир было объявлено о лишении советского гражданства двух всемирно же известных культурных деятелей — супружеской пары Мстислав Ростропович — Галина Вишневская.
Виолончелист и дирижер Ростропович и оперная певица Вишневская на протяжении многих лет считались властями Советского Союза теми самыми курицами, которые способны нести золотые яйца. То есть — приносить свободно конвертируемую валюту, зарабатывавшуюся ими своим талантом и трудом во время зарубежных гастролей. Валюта советскому режиму всегда была нужна позарез — на подрывную деятельность в странах свободного мира. В Кремле ни на миг не забывали гениального по степени цинизма изречения основателя советской империи Владимира Ульянова, утверждавшего: «Если потребуется, мы продадим капиталистам за золото даже пеньковую веревку, на которой их же потом и повесим!» Поэтому на гастроли Ростроповича и Вишневскую отпускали охотно и без особых проблем. Но — только до тех пор, пока супруги не начали проявлять откровенную нелояльность к режиму: в частности, в конце 1960-х они предоставили крышу над головой уже находившемуся в опале Александру Солженицыну, у которого собственного жилья в Москве не было. Ростропович и Вишневская поселили писателя на своей даче в подмосковном поселке Жуковка, где тот провел самые спокойные месяцы в своей неспокойной жизни в СССР.
Эта инициатива супругов была расценена в Кремле как явная фронда, и отношение к ним резко изменилось. В новых заграничных поездках было отказано. После продолжавшейся в течение нескольких лет полуопалы Ростропович и Вишневская пошли на крайний по тем временам шаг — в марте 1974 года обратились с просьбой о выезде на Запад напрямую к Леониду Брежневу. Советский правитель милостиво снизошел и разрешил им покинуть СССР на длительный срок, без обязательств возвратиться к заранее установленному числу заранее назначенного месяца и года. Беспрецедентная история была оформлена как долгосрочная творческая командировка от Министерства культуры СССР; по-видимому, к данному контракту имелись и секретные дополнительные протоколы, ограничивающие поведение супругов за пределами СССР.
Оказавшись на Западе, Ростропович и Вишневская поначалу вели себя так, что особых претензий к ним в Кремле не предъявляли. Но затем, после того как из андроповского ведомства стали поступать «сигналы» о том, что они перечисляют крупные суммы из получаемых за выступления гонораров на нужды различных «антисоветских и белоэмигрантских подрывных центров и организаций» (под этой формулировкой на Лубянке подразумевалась самая страшная из всех там известных организаций — НТС), — ситуация резко изменилась. И последовал указ.
Мстислав Ростропович и Галина ВишневскаяУзнав о том, что они стали людьми без гражданства, Ростропович и Вишневская были крайне уязвлены. 17 марта 1978 года они распространили свое «Обращение к общественному мнению», в котором попросили всех своих друзей, всех людей доброй воли в этот тяжелый для них час выразить свое отношение к бесчеловечному и незаконному акту лишения их права жить и умереть на своей земле. Ростропович и Вишневская утверждали, что они не занимались и не занимаются политикой ни у себя на родине, ни за рубежом, а отдают свои силы музыке, являющейся их главным и единственным призванием. И заявляли:
«Предъявленные нам формальные обвинения не имеют никакой связи с подлинными мотивами этого решения, которое явилось лишь актом мести за проявленную нами человеческую солидарность по отношению к гонимым людям» [3].
После чего следовал вопрос, являющийся, что называется, риторическим:
«Можно ли нашу артистическую деятельность за рубежом ставить нам в вину и диктаторским росчерком пера лишить нас родины, даже не предоставив нам законного права для оправдания?» [4]
О праве на оправдание музыканты писали и в обнародованном в тот же день крайне резком по тону Открытом письме Брежневу:
«Гражданин Председатель Верховного Совета Союза ССР!
Верховный Совет Союза ССР, который Вы возглавляете, лишил нас советского гражданства. Точнее, Вы лишаете нас возможности жить и умереть на своей земле, на которой мы родились и которой небезуспешно отдали почти полвека нашей жизни, посвящая наш труд и талант своему народу. <…> Предъявленные нам Верховным Советом обвинения являются чистейшим вымыслом. Мы никогда ни в каких антисоветских организациях, как на своей родине, так и за рубежом, не участвовали. Вы не хуже других знаете, что единственной нашей “виной” было то, что мы дали приют в своем доме писателю А. Солженицыну. За это, с Вашей санкции, на нас были обрушены всяческие преследования, пережить которые было для нас невозможно: отмены концертов, запреты гастролей за рубежом, бойкот радио, телевидения, печати, попытка парализовать нашу музыкальную деятельность. <…> Но, видимо, Вам не хватило наших слез на родине, Вы нас и здесь настигли. Теперь Вашим именем “борца за мир и права человека” нас морально расстреливают в спину по сфабрикованному обвинению, лишая нас права вернуться на родину. <…>
Мы не признаем Вашего права на акт насилия над нами, пока нам не будут предъявлены конкретные обвинения и дана возможность законной защиты от этих обвинений.
Мы требуем над нами суда в любом месте СССР, в любое время с одним условием: чтобы этот процесс был открытым.
Мы надеемся, что на это четвертое к Вам обращение Вы откликнетесь, а если нет, то, может быть, хотя бы краска стыда зальет Ваши щеки» [5].
Как гласит молва, в последний момент верный своей хулиганской сущности Ростропович намеревался вычеркнуть в заключительной фразе последнее слово из четырех букв и заменить его другим — из пяти. Но Вишневская отобрала у него карандаш со словами: «Будет, будет! И так уже лет на семь насочиняли…»
* * *
В том же 1978 году в списке лишенных советского гражданства появились еще две знаковые персоны — художник Оскар Рабин и шахматист Виктор Корчной.
Главное прегрешение Рабина против советской власти состояло в том, что он категорически не желал рисовать так, как ему было велено, а рисовал так, как ему хотелось. Но это было еще полбеды. Беда состояла в том, что художник Рабин помимо отклонения от «магистральной линии» советского искусства занимался также «антиобщественной деятельностью» — то есть собирал вокруг себя таких же, как он, «мазильщиков» и устраивал квартирные выставки. А потом окончательно распоясался и вместе с прочими «непризнанными гениями» попытался организовать демонстрацию своей мазни на открытом пространстве — в лесопарке московского района Беляево. Столкнувшись со столь наглой провокацией, на Лубянке решили задавить ее на корню. И задавили — бульдозерами. Цивилизованный мир, услышав о том, что выставленные на дорожках и лужайках парка картины отнимали, давили гусеницами и сжигали в кострах, сначала не поверил. Но когда увидел фотографии «Бульдозерной вставки» — потерял дар речи. Изумление перешло в негодование. Негодование — в протесты. В Кремле этими протестами подтирались — за неимением туалетной бумаги, которая при советской власти стала одним из самых дефицитных товаров. На доносившиеся «из-за бугра» стенания о подавлении в СССР свободы творчества следовал неизменный ответ: «А мы тут никого не держим. Не нравится — катись!» И художники — покатились. В основном в Париж. Там же в конце 1977 года оказался и Оскар Рабин вместе с женой и сыном.
22 июня 1978 года Рабин был приглашен в советское посольство, где ему был зачитан указ о лишении его гражданства СССР — «за действия, порочащие высокое звание» и т.п. Рабин поинтересовался, можно ли получить копию. Нет, ответил посольский чиновник, указа как такового еще нет, он располагает лишь пришедшей из Москвы телеграммой о том, что указ будет подписан. И ведь не соврал — Указ ПВС СССР о лишении Оскара Рабина советского гражданства датирован 23 июня 1978 года.
Оскар Рабин на «бульдозерной выставке»* * *
Пожалуй, ни один другой «отщепенец» не вызывал в Кремле в 1970-е годы такой сильной головной боли, как шахматист Виктор Корчной. По неофициальным сведениям, даже кличка у него в тамошних кабинетах была соответствующая — Геморрой. Из уст в уста передавалась крылатая фраза, приписываемая самому Брежневу: «Родина ему все дала — а ему все мало!» Летом 1976 года, находясь на соревнованиях в Нидерландах, четырехкратный чемпион СССР по шахматам отказался возвращаться на свою советскую родину и перешел на положение невозвращенца. Такой наглости от него там никто не ожидал. Обозлившись не на шутку, кремлевские принялись прессовать оставшуюся в их власти семью Корчного — и посадили в тюрьму его сына Игоря, отказавшегося служить в Советской армии. Самого гроссмейстера, всерьез замахнувшегося на мировую шахматную корону, велено было травить и дискредитировать везде, где только можно, и любыми доступными способами. В том числе, разумеется, и посредством лишения «краснокожей паспортины». Что и произошло указом, подписанным Брежневым 28 декабря 1978 года — наверняка хотел сделать себе приятное по случаю приближающегося Нового года.
* * *
25 декабря 1979 года Советский Союз развязал последнюю в своей истории войну — Афганскую. Она его, в конечном счете, и прихлопнула. Но до этого благословенного момента было еще больше десяти лет: по советским меркам — целая вечность. Пока же стремительно выживавшие из ума кремлевские стариканы недрожащей рукой посылали на смерть своих юных подданных, не понимавших ни что такое «интернациональный долг», про который им бубнят в уши замполиты и агитаторы, ни зачем и для чего им нужно глотать пыль в афганских пустынях и пить зараженную дизентерийной заразой тухлую воду из афганских же арыков. При этом в любой момент из-за ближайшего куста могла прилететь пуля — прямо в лоб.
Всякая война автоматически вызывает в ведущей ее стране ужесточение внутреннего распорядка, ограничение привычных обществу гражданских прав и свобод. В стране же, где никаких прав и свобод отродясь не существовало и никакого гражданского общества и в помине не было, военное положение всегда превращается в реальность, когда становится затруднительно отличить, где именно кончается Малая зона и начинается Большая.
На Лубянку из Кремля была спущена директива: в кратчайшие сроки покончить с диссидентским движением и заткнуть рот всем антисоветчикам, кто еще имеет наглость чирикать. Под второй категорией подразумевались в первую очередь писатели. Таковых к концу 1970-х в СССР было — по пальцам пересчитать, лишние останутся. Первую же строку в этом шорт-листе занимал Василий Аксенов.
Один из организаторов и главный вдохновитель выпуска первого в Советском Союзе свободного от цензуры издания — литературного альманаха «Метрополь», скандал вокруг которого, начавшийся в январе 1979-го, на долгие месяцы взбудоражил советскую окололитературную общественность, — Аксенов только что, за три дня до начала вторжения в Афганистан, заявил о выходе из Союза писателей в знак протеста против последовавшего ранее исключения из него двух других соредакторов «Метрополя» — молодых писателей Виктора Ерофеева и Евгения Попова. Которых сначала исключили, потом пообещали принять обратно, но, как водится, обещания своего не сдержали и тем самым подло обманули.
Пойдя на принцип, Аксенов оказался без средств к существованию. В таких условиях продолжать жить в СССР было невозможно. Писателю ничего не оставалось, как подать прошение о выезде за границу — по приглашению зарубежных университетов, лекции студентам читать. Поскольку в Кремле рады были от него избавиться как можно скорее, то препятствий никаких не чинили. В июле 1980 года 47-летний Василий Аксенов вместе с женой Майей покинул родные края, навряд ли рассчитывая когда-либо в них вернуться. Четыре месяца спустя последовал Указ ПВС СССР о лишении его советского гражданства.
С этим указом случилась какая-то сюрреалистическая чертовщина, не имеющая никакого логического объяснения. Датирован он 20 ноября 1980 года, но по каким-то неведомым причинам с обнародованием его кремлевские товарищи тянули почти два месяца. Наконец опубликовали — 14 января 1981-го. Аксенов же узнал об этом лишь через неделю, оказавшись в зоне досягаемости средств массовой информации, поскольку как раз в те дни путешествовал по американскому Среднему Западу, а никакой мобильной связи в те времена еще не существовало. И считал потом датой, когда он потерял гражданство, именно 21 января. Об этом еще будет рассказано — далее.
Писатели Петр Вайль, Сергей Довлатов и Василий Аксенов. 1980© Наталья Шарымова* * *
За два дня до опубликования указа о лишении гражданства Василия Аксенова Брежнев росчерком пера лишил этого статуса еще двух литераторов — супружескую пару Льва Копелева и Раису Копелеву-Орлову.
Это были убежденные марксисты — из тех, что и на расстрельном полигоне верили в конечную правоту основоположника «самого передового в мире учения» и в неправоту его многочисленных последователей, учение это подло извративших. Копелев, известный также как прототип заключенного Рубина из солженицынского романа «В круге первом», был сторонником так называемого социализма с человеческим лицом. Орлова, на протяжении многих лет состоявшая членом Коммунистической партии, оправдывала свое пребывание тем, что стремится сделать все возможное для «реформирования ее изнутри», и резко полемизировала с теми из диссидентов, кто утверждал, что хорошим коммунистом может быть только мертвый коммунист. Но после Афганистана от последних иллюзий избавились и они. А избавившись — логическим путем оказались в конце 1980 года в Западной Германии, в Кельне. Там их и застало пришедшее из Москвы известие, что обратной дороги — нет.
Раиса Орлова и Лев Копелев© Телеканал Культура* * *
Через месяц после «легальных марксистов» Копелевых в той же Западной Германии оказался писатель Владимир Войнович. Правда, не в Кельне, а в Мюнхене, но там жить тоже оказалось ничего себе.
Этот писатель доставал — или, как выражаются нынешние интернетные троглодиты, троллил — Кремль уже очень давно. Войнович — писатель-сатирик, а писатель-сатирик от всех прочих писателей отличается в первую очередь тем, что обращает внимание прежде всего на всевозможные несуразности и идиотизмы, окружающие его на бытовом уровне, и их описывает. А поскольку повседневная жизнь советского гражданина состояла в основном из одних несуразностей и идиотизмов, почва для творчества у Войновича была богатейшая — знай успевай ее вспахивать остро заточенным карандашом.
Чего только не пытались с ним за эти годы сделать: и выносили выговоры по союзписательской линии, и делали по ней же предупреждения и последние предупреждения, а когда все это не подействовало, из Союза писателей исключили, надеясь, что Войнович окажется без средств к существованию и будет вынужден переквалифицироваться если не в дворники, то хотя бы в лифтеры. Но хитрый Войнович такой радости своим гонителям не доставил. Опубликовав на Западе свой антисоветский роман-анекдот про жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина, он стал неплохо зарабатывать, при этом никаких налогов кремлевским, разумеется, не платил и мог позволить себе жить так, что у иных писателей-«деревенщиков», на него глядючи, скулы сводило от зависти и бессильной ярости. У них постоянно не хватало на водку, а он разъезжал по Москве на собственных «Жигулях».
Тогда на Лубянке не придумали ничего более оригинального, как Войновича отравить. И в мае 1975 года отравили, угостив начиненными какой-то психотропной дрянью типа ЛСД сигаретами. Вероятно, полагали, что у него или с головой начнутся проблемы, или он в измененном состоянии сознания под машину попадет, переходя улицу не там, где положено, а там, где ему вздумается. Но снова просчитались. Ущерб писательскому здоровью им действительно нанести удалось, но он оказался не таким тяжким, как они на то рассчитывали. Войнович же, предав эту криминальную историю гласности, повел себя так, что в случае, если бы он и в самом деле ненароком угодил под сошедший с рельсов трамвай или под стрелу башенного крана, весь цивилизованный мир мгновенно догадался бы о том, кто именно за рулем этого сбрендившего трамвая сидел и кто именно рычагами этого крана двигал.
Поэтому пришлось просить Войновича убираться из Москвы подобру-поздорову, пока его просят по-хорошему. Иначе придется уезжать по-плохому, и не туда, куда ему предлагают, но туда, куда ему самому совсем не хочется. «Имейте в виду: терпение советской власти кончилось!» — заявил Войновичу гэбист, назвавшийся Богдановым, посетивший писателя в феврале 1980 года.
Поставленный перед выбором — «ехать придется, а куда именно — это уже вам решать», Войнович уложил чемоданы, взял семью — жену Ирину и дочь Ольгу — и 21 декабря 1980 года отбыл через аэропорт «Шереметьево» по привычному всем отъезжающим в те годы с билетом в один конец маршруту.
16 июня следующего, 1981-го, Брежнев лишил писателя Войновича советского гражданства — «за действия, подрывающие престиж и несовместимые с высоким званием» и т.п.
Проводы Войновича у Мессерера, декабрь 1980© Эдуард Гладков* * *
Указ о лишении гражданства Владимира Войновича, подписанный Брежневым, был последним аналогичным документом, завизированным этим генсеком. Вследствие естественных, как принято выражаться в подобных случаях на привычном путинскому мининделу Лаврову языке, причин вскоре настал черед делать это для Юрия Андропова. Этот за пятнадцать месяцев своего правления, вошедшего в историю СССР под емким и вызывающим всем понятные ассоциации термином «андроповщина», воспользовался своим новым правом всего один раз. Но зато какой.
После выдавливания из страны Василия Аксенова, Владимира Войновича и супругов Копелевых, ареста и отправки в концлагерь Леонида Бородина и разгрома устроенного писателями Евгением Поповым и Владимиром Кормером неофициального «Московского клуба беллетристов» — ситуация, по мнению лубянского начальства, была почти полностью взята под контроль. «Почти» — потому что в Москве оставался еще один человек, доставлявший тайной полиции непрекращающуюся головную боль. Звали этого человека Георгий Владимов. Был он автором не только написанных по канонам «социалистического реализма» книг — повести «Большая руда» и романа «Три минуты молчания», но и откровенно антисоветского — так считали литературоведы в штатском — сочинения про караульного лагерного пса по имени Руслан (изданного, разумеется, на Западе) и рассказа «Не обращайте вниманья, маэстро!», разоблачающего методы деятельности КГБ по преследованию неугодных ему граждан. При этом в лубянских коридорах поговаривали, что рассказик этот посвящен персонально Андропову, а что в его подзаголовке значилось «Рассказ для Генриха Белля» — так это не более чем отмазка, придуманная Владимовым для конспирации. Помимо творческих прегрешений Владимов был явным диссидентом, принимал участие в правозащитном движении и был единственным из статусных советских писателей, кто добровольно — по собственной инициативе — из этой организации вышел, не желая находиться в одном союзе с мерзавцами и негодяями типа Грибачева, Михалкова и Софронова.
Пришлось сначала отключить Владимову квартирный телефон, а затем прийти в его квартиру с обыском. А потом и еще с одним. По результатам этих визитов оказалось, что «материала» для возбуждения против литератора дела по обвинению его в «агитации и пропаганде» вполне достаточно, однако, принимая во внимание сопутствующие обстоятельства — прежде всего, всемирную уже известность автора «Верного Руслана», — Владимову порекомендовали убираться туда, где публикуются его «антисоветские пасквили», и не особо тянуть с принятием решения. Иначе придется убираться в противоположном направлении — не в Германию, а в Пермский край. А там для 50-летнего мужчины не самый, как говорят специалисты, подходящий климат.
Владимов думал недолго — и 26 мая 1983 года вместе с женой Натальей Кузнецовой вышел из самолета, приземлившегося в аэропорту Франкфурта-на-Майне.
От момента отъезда Владимова в эмиграцию до момента лишения его гражданства СССР прошло всего 36 дней — срок для такого дела беспрецедентный. Прежде кремлевские терпели хотя бы пару месяцев. Но на сей раз не сдержались. По-видимому, Андропов чувствовал, что отмеренный ему самому срок на исходе, и, как тот еврей из анекдота, торопился продемонстрировать всем, кто в этом сомневался, что хотя он и сильно болен, но в лавке хозяин — именно он, а не кто-нибудь другой.
Георгий Владимов покидает СССР. Шереметьево, 26 мая 1983 года* * *
Лишенные советского гражданства писатели узнавали об изменении своего статуса где придется и реагировали на известие по-разному.
Виктор Некрасов узнал об этом в мае 1979 года, находясь в Японии. Произошло это совершенно случайно — за завтраком в ресторане гостиницы, во время поглощения кофе со свежеиспеченными круассанами:
«Мой друг протягивает мне газету (Japan Times, японская газета на английском языке. — П.М.). Оказывается, мне хватает моего английского, чтобы понять, что в “Ведомостях Верховного Совета СССР” опубликован Указ о лишении меня советского гражданства. <…> Мы, трое русских постояльцев гостиницы “Хокусай” в городе Сакаидэ на острове Шикоку, оторвавшись от кофе и прочих ингредиентов, некоторое время обсуждаем это событие <…>. Ни гнева, ни возмущения, ни огорчения, никакого другого вида эмоций прочитанное мною сообщение агентства Рейтер во мне не вызвало. Впервые узрел я в поступке правителей моей страны некую логику. Человек, позволяющий себе открыто, устно и письменно, осуждать их поступки, не может оставаться гражданином страны, которой они руководят. Он наносит ей, вернее, им вред — его надо отвергнуть. Вполне логично. Я за логику. <…> В моей же жизни акция эта ничего не изменила. Ни в мыслях, ни в поступках, ни в душевном состоянии. Как был я русским, таким и остался, какой бы ни носил в кармане документ» [6].
Реагировать на выходку Брежнева Некрасов не стал. Да и о чем можно было разговаривать с человеком, присвоившим себе право решать, кто достоин, а кто недостоин быть гражданином страны, за которую сам он, в отличие от него, фронтового сапера, дважды тяжело раненного, не пролил ни единой капли крови, но которую всю забрызгал непрерывно вылетающей из-за плохо пригнанных протезов слюной…
Виктор Некрасов, первый день на Западе. Цюрих, 13 сентября 1974 г.© Фото из личного архива В. Кондырева / Предоставлено издательством АСТ* * *
Василий Аксенов узнал о лишении его гражданства СССР 21 января 1981 года, путешествуя на недавно приобретенных американских колесах по Среднему Западу, стремительно переходящему в Запад полный. В этот день, рассекая по хайвэю № 8 из Аризоны в Калифорнию, он был остановлен калифорнийской патрульной полицией и получил повестку в суд — за превышение установленного в штате лимита скорости на шоссе. Поэтому настроение у него в тот вечер было так себе. Но подлянки, как гласит любимая присказка литератора Анатолия Гладилина, никогда не приходят поодиночке — одна норовит прошмыгнуть вслед за другой. К вечеру, добравшись до городка Санта-Моника, где его ждали знакомые, Аксенов убедился в справедливости поговорки своего приятеля — ему сообщили о переданном в новостях сообщении о публикации в Москве указа о лишении его советского гражданства.
После ужина, прогуливаясь по Океанскому бульвару, привыкая к своему новому статусу, Аксенов размышлял:
«Почему госмужи СССР так поступили со мной? Неужто сочинения мои так уж сильно им досадили? Разве я на власть их покушался? Пусть обожрутся они своей властью. <…> А все-таки идеологические дядьки-аппаратчики не книжечки говенненькой меня лишили. Это они <…> постановили родины меня лишить. Лишить меня сорока восьми моих лет, прожитых в России, “казанского сиротства” при живых, загнанных в лагеря родителях, свирепых ночей Магадана, державного течения Невы, московского снега, завивающегося в спираль на Манежной, друзей и читателей, хоть и высосанных идеологической сволочью, но сохранивших к ней презрение» [7].
Лучшим средством против любой ипохондрии является не обязательно татарский, но обязательно сабантуй. В разгар устроенной по случаю приезда русского писателя в солнечную Калифорнию party Аксенова позвали к телефону. Звонили из Нью-Йорка, голос в трубке был писателю хорошо знаком и принадлежал его приятелю Крэйгу Уитни — в прежней аксеновской жизни московскому корреспонденту, в нынешней — заведующему иностранным отделом газеты «Нью-Йорк таймс». Журналисту не терпелось узнать, как чувствует себя его русский друг после полученного известия и не испытывает ли он каких-то особенных эмоций по отношению к тем, кто лишил его родины. «Да пошли бы они все к черту!» — заорал уже успевший смочить горло Аксенов. Уитни захохотал — и утренний выпуск «Нью-Йорк таймс» за 22 января 1981 года вышел с «шапкой»: «Having been informed about the Soviet government’s decision Aksyonov said: “To Hell with them!” [8]» [9]
Два дня спустя Василий Аксенов обнародовал краткое заявление для печати, в котором констатировал, что лишение его гражданства — не что иное, как «очередная акция в той войне, которую ведет идеологический аппарат против российской интеллигенции, в частности против писателей». Решение это, утверждал Аксенов, столь же несправедливо, сколь и бессмысленно, поскольку у писателя нельзя отобрать родину. И подводил черту:
«Я навсегда сохраню верность своей стране и своей культуре. Однако должен признаться, что, произнося слово “Россия”, я не имею в виду наших бездарных гонителей. Именно они находятся за пределами всякого гражданства» [10].
* * *
Владимира Войновича известие о лишении гражданства настигло в его собственном доме в баварской деревне Штокдорф близ Мюнхена, где он поселился после вынужденной эмиграции из Советского Союза. 16 июня 1981 года ему позвонил сотрудник «Радио Свобода» Марио Корти и сообщил, что только что получен текст соответствующего Указа ПВС СССР. Писатель отреагировал на сообщение эмоционально:
«Я, конечно, знал, что рано или поздно это произойдет. Больше того, думал, что если они меня гражданства не лишат, это будет выглядеть подозрительно. В любом случае не собирался очень сильно по этому поводу переживать. В чем бы меня ни обвиняли, как бы ни оскорбляли, я никогда это близко к сердцу не принимал. <…> А тут почувствовал такую невероятную обиду, что первый раз захотелось заплакать» [11].
Но плакать Войнович не стал. Вместо этого он сел за стол и написал открытое письмо Брежневу, в котором заявил:
«Господин Брежнев,
Вы мою деятельность оценили незаслуженно высоко. Я не подрывал престиж советского государства. У советского государства благодаря усилиям его руководителей и Вашему личному вкладу никакого престижа нет. Поэтому по справедливости Вам следовало бы лишить гражданства себя самого.
Я Вашего указа не признаю и считаю его не более чем филькиной грамотой. Юридически он противозаконен, а фактически я как был русским писателем и гражданином, так им и останусь до самой смерти и даже после нее.
Будучи умеренным оптимистом, я не сомневаюсь, что в недолгом времени все Ваши указы, лишающие нашу бедную родину ее культурного достояния, будут отменены. Моего оптимизма, однако, недостаточно для веры в столь же скорую ликвидацию бумажного дефицита. И моим читателям придется сдавать в макулатуру по двадцать килограммов Ваших сочинений, чтобы получить талон на одну книгу о солдате Чонкине» [12].
Тон разосланного Войновичем по редакциям западных газет и журналов, а также и «радиоголосов» письма смутил начальство некоторых из них. Писателю позвонили с «Голоса Америки» и принялись канючить — быть может, можно как-то смягчить, а то знаете, уважаемый Владимир Николаевич, это как-то не того, все-таки сам Брежнев, а не конь в пальто… «Незачем! — отрезал классик антисоветского антисоциалистического реализма. — Передавайте как есть». И — передавали, куда ж им деться.
Много лет спустя, обращаясь памятью к этому важному эпизоду из своей весьма богатой различными событиями биографии, Войнович вспоминал:
«В том письме я не просто издевался над Брежневым, а выразил свою серьезную уверенность в том, что Брежнев, Андропов и все руководство ЦК КПСС подрывают престиж и сами устои советского государства и что книги Брежнева превратятся в макулатуру. Кстати, это произошло гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Брежнев умер в ноябре 1982 года, а уже меньше чем через год на Франкфуртской книжной ярмарке в советском павильоне не было ни одной книги Брежнева, зато хорошо было представлено литературное творчество Андропова. В следующем году писателя Андропова сменил писатель Черненко, а еще через год и этот канул в Лету» [13].
Еще через три с половиной года роман Владимира Войновича о солдате Иване Чонкине был опубликован в СССР в журнале «Юность», выходящем в ту благословенную пору тиражом в 3 100 000 копий.
* * *
О возвращении ранее отнятого те из писателей, кто до этого момента дожил, узнали практически одновременно. Но отреагировали, как и подобает писателям, по-разному.
Василий Аксенов, уже почти десять лет проживший в США, высказался осторожно:
«В течение долгого времени она (Россия. — П.М.) была для меня чем-то вроде литературного материала. Живая связь становилась все слабее и слабее. Все эти годы я чувствовал быстрый процесс отдаления от текущей русской жизни, но, как ни странно, было приближение культуры, которая становилась все ближе и дороже мне. Но сейчас, когда открылись границы <…> я иногда думаю о возможности делить свое время между Америкой и Россией, может быть, даже на равные части. <…> Я уже не буду чувствовать себя врагом этого государства» [14].
А Владимир Войнович со свойственным ему прагматизмом заметил, что лично ему одного факта восстановления в гражданстве совершенно недостаточно:
«Что значит — “восстановили гражданство”? Мне нужно не только гражданство, но и гражданские права. Кем я вернусь, в качестве кого и куда? Я был разорен. У меня там нет даже крыши над головой. Должны быть созданы реальные условия для возвращения. Тогда я вернусь» [15].
Виктор Некрасов не сказал ничего. Он не мог ничего сказать — по причине того, что вот уже почти три года пребывал в том мире, из которого сообщения в этот доходят обычно посредством блюдечка, перемещающегося под пальцами страждущих получить информацию по расчерченному буквами и цифрами кругу. Да его и не было в списке «возвращенцев».
* * *
К концу андроповщины, пришедшемуся на тот самый 1984-й, отношения между заправилами советского тоталитарного режима и его подданными напоминали отношения пластилиновых персонажей из мультфильма Яна Шванкмайера «Смерть сталинизма в Богемии».
10 июля 1984 года в Милане на специально для этой цели собранной пресс-конференции советский кинорежиссер Андрей Тарковский, в течение последних двух лет проживавший и работавший в Италии, заявил о своем нежелании возвращаться в Советский Союз до тех пор, пока там будет подавляться свобода творчества и свирепствовать коммунистическая цензура. Кремлевские старцы пришли в дикую ярость и на следующий же день нанесли ответный удар — указом за подписью Константина Черненко о лишении советского гражданства… театрального режиссера Юрия Любимова. Который так же, как и Тарковский, на вполне легальных основаниях выехал из СССР на Запад, чтобы работать по контракту в Италии и в Великобритании, и точно так же, как и тот, не спешил возвращаться обратно, время от времени позволяя себя делать весьма едкие замечания относительно того кошмара, который творился у него на родине. Самого Тарковского советская геронтократия лишить звания «гражданин СССР» так и не решилась. По каким соображениям — бог весть. Но умер Тарковский через два года в Париже, формально оставаясь советским подданным. Юрию же Любимову отнятое у него гражданство было возвращено одним из самых первых, раньше, чем многим прочим культурным деятелям, — еще в мае 1989 года, по личному приказу Михаила Горбачева.
Пресс-конференция Тарковского в Милане, 1984* * *
Многие люди, не владеющие информацией, отчего-то считают, что позорная практика лишения уроженцев СССР советского гражданства умерла сама собой одновременно с приходом к власти в Кремле Горбачева и объявлением им политики «гласности и перестройки». Это не что иное, как заблуждение. Поскольку в течение первых трех лет его шестилетнего правления эта практика не только не была отменена, но напротив — цвела, как говорится, буйным цветом. Жертвами ее, правда, в основном оказывались уже не писатели, а диссиденты и политзаключенные — им, Горбачевым, помилованные, но такого его милосердия не оценившие и от своих прежних антисоветских убеждений отказываться не желавшие. Но не только они одни.
Первым испытал ее на себе художник-нонконформист и общественный деятель Игорь Шелковский. Он был лишен советского гражданства 22 августа 1985 года указом за подписью тогдашнего председателя Президиума Верховного Совета СССР Андрея Громыко — как водится, «за деятельность, порочащую высокое звание…» и т.п. Порочащая высокое звание деятельность гражданина Шелковского состояла в том, что, оказавшись за девять лет до этого во Франции и поселившись в Париже, он занялся изданием русскоязычного журнала «А — Я», посвященного советскому неофициальному искусству. Журнал Шелковского освещал творчество в первую очередь тех самых художников-нонконформистов, которых еще Никита Сергеевич во время приснопамятного своего визита на выставку в Манеже 1 декабря 1962 года, потрясая сжатыми кулаками и брызгая слюной, именовал «пидорасами» и грозился каждому из них желающему выдать бесплатный билет в одну сторону — до государственной границы СССР. За прошедшие с тех пор годы ровным счетом ничего по отношению к таким художникам со стороны советского режима не изменилось, разве что их стали не только обзывать малопочтенными словами, но и давить их картины бульдозерами и поджигать им мастерские. Все это делалось с одной конкретной целью: принудить «мазильщиков» добровольно явиться в ОВИР за когда-то обещанным им советским лидером билетом и проваливать к чертовой матери на все четыре стороны. Точнее, не на четыре, а на одну — ту самую, на которой приземляются самолеты, курсирующие по маршруту Москва — Вена. По своей воле издатель Шелковский отказываться от полученного им по факту рождения (пришедшегося на 1937 год) гражданства не хотел, а за шесть лет своей подвижнической издательской деятельности кремлевских изрядно разозлил. Вот и лишили.
* * *
Следующим в списке «лишенцев» оказался один из самых известных и в СССР, и во всем цивилизованном мире советских диссидентов — ученый-физик, председатель Московской Хельсинкской группы Юрий Орлов. Арестованный еще в феврале 1977 года, Орлов с тех пор находился в тюрьмах и концлагерях, а после истечения тюремно-лагерного срока в 1984 году был отправлен в ссылку в Якутию. Требования о немедленном освобождении Орлова, регулярно поступавшие в Кремль от правительственных и общественных организаций Запада, в течение всего этого времени советскими властями игнорировались. В Кремле Орлова очень не любили и наверняка надеялись, что он не выдержит жестоких бытовых и климатических условий и из ссылки не вернется. Но в это время как раз началось резкое падение цен на нефть, а вдобавок ко всему в США был арестован агент КГБ Геннадий Захаров, имевший наглость шпионить без дипломатического прикрытия. Захарову светило лет тридцать американской тюрьмы — это, конечно, не Якутия, но приятного тоже не особо много. И хотя Лубянка подсуетилась и тут же — для паритета — арестовала в Москве американского журналиста российского происхождения Николаса Данилоффа, работавшего начальником московского корреспондентского пункта журнала US News and World Report, пришлось Кремлю идти на попятный и менять и политссыльного Орлова, и обвиненного в шпионаже Данилоффа на своего провалившегося агента. 2 октября 1986 года Орлов был лишен гражданства и два дня спустя депортирован за пределы СССР.
Юрий Орлов, 1975© из собрания Сахаровского центра* * *
В мае 1987 года настал черед стать лицами без гражданства для еще одной супружеской пары — Ирины Ратушинской и Игоря Геращенко.
Ратушинская, киевская поэтесса, сочиняла стихи с ярко выраженным христианским и плохо скрытым антисоветским подтекстом. Печаталась, как водится, за пределами своей социалистической родины. За это 28-летняя поэтесса была в сентябре 1982 года арестована, обвинена в «антисоветской агитации и пропаганде» и в марте 1983-го получила семь лет строгого режима с отбыванием в концлагере в Мордовии.
Семь лет — за стишки? Женщине? Такое даже по андроповским временам представлялось чем-то совершенно сюрреалистическим. Запад, как и положено, взвыл — сразу и на полных оборотах. «Мистер Андропов, вам не стыдно?!» — патетически вопрошали представители «прогрессивной общественности». «Жизнь — только миг, — ухмылялся сквозь очки в тонкой золотой оправе шеф КГБ. — Небытие — навеки…» И, переставая улыбаться, зловеще добавлял: «Кружится во Вселенной шар земной, живут и исчезают человеки…» Генерал-полковник ГБ сам был стихотворцем — и, как всякий непризнанный гений, терпеть не мог всех прочих поэтов. Особенно тех, кто более талантлив и умеет находить яркие и запоминающиеся рифмы.
Освободили Ратушинскую уже при Горбачеве, в начале октября 1986-го, одной из первых в стране из числа политзаключенных. Помиловали великодушно. И позволили отбыть вместе с мужем за границу — на три месяца, для поправки подорванного на мордовских харчах здоровья. Оказавшись на Западе, супруги активно включились в правозащитную деятельность и отказались возвращаться туда, откуда приехали, до тех пор, пока там происходит то, что происходит с 1917 года. Пришлось лишать их гражданства — «за действия, несовместимые…» и т.п. 14 мая 1987 года Андрей Громыко подписал соответствующий Указ ПВС СССР — и супруги Ратушинская и Геращенко превратились в лиц без гражданства.
* * *
И месяца не прошло, как гражданства СССР был лишен еще один недавний советский политзаключенный — Анатолий Корягин. Анатолий Иванович Корягин, будучи по профессии психиатром, в конце 1970-х — начале 1980-х годов приложил много усилий для разоблачения позорной практики использования в СССР психиатрии в карательно-политических целях — для объявления инакомыслящих психбольными. Соответственно его деятельность была у Лубянки как кость в горле. Ему и угрожали, и пытались договориться «по-хорошему» — чтобы он перестал вставлять КГБ палки в колеса; ничего не помогало. Пришлось Корягина в феврале 1981 года арестовать и в июне того же года на основании поставленного в тюрьме диагноза — «всеобъемлющая деформация личности под воздействием стойких антисоветских убеждений» — назначить ему лечение в виде семи лет заключения строгого режима с последующей ссылкой на пять лет. Из выписанных ему семи лет Корягин отсидел шесть — в Чистопольской тюрьме КГБ, в условиях, когда один день шел за три в обычном лагере. Был помилован при Горбачеве в числе многих иных политзаключенных, освобождавшихся в ту пору «в связи с изменением внутриполитической ситуации». Выехал на Запад, где стал со всеми подробностями рассказывать о том, что творится в советских застенках. Призывал ни в коем случае не верить коммунистам на слово, что бы те ни обещали свободному миру. Пришлось лишать гражданства. Что и было сделано 11 июня 1987 года.
* * *
Последним в списке-приложении к Указу Президента СССР от 15 августа 1990 года значится Указ ПВС СССР от 3 июня 1988 года, на основании которого советского гражданства был лишен украинский писатель Микола Руденко — диссидент, активист Хельсинкского движения в СССР, десять лет (1977—1987) проведший за свою деятельность в советских тюрьмах, лагерях и в ссылке. Освободившись в феврале 1987 года по помилованию, Руденко, как и многие вышедшие тогда на волю диссиденты, вскоре покинул Советский Союз. На Западе, по мнению кремлевских, вел себя излишне вызывающе, разглагольствовал о какой-то «вильной Украине без совдепов и бильшовиков». Терпеть подобную наглость не было никакой возможности. Громыко подписал.
* * *
В том же 1988 году позорной практике лишения уроженцев СССР положенного им по факту рождения гражданства пришел конец. Случилось это после еще одной истории, о которой ни в 1990-м, ни позднее в Кремле не очень любили вспоминать. История же эта называется — депортация Паруйра Айрикяна.
38-летний армянский националист, с конца 1960-х годов многолетний советский политзаключенный, Айрикян был одним из тех, кто стоял у истоков зародившегося в начале 1988 года в Армении массового движения за самоопределение Нагорного Карабаха, освобождение его от азербайджанской оккупации и восстановление единой и неделимой Армении под флагом республики 1918 года. Подобная деятельность для имперского руководства в Кремле была пострашнее многих прочих. Разгромив возникший в Ереване «Карабахский комитет», гэбисты принялись методично давить все очаги армянского сепаратизма, распихивая его лидеров по тюрьмам. Айрикяна, представлявшего, по их мнению, особую опасность, было решено выслать — не только из Армении, но и из СССР.
Однако в этом плане с самого начала образовалось слабое звено. Ни одна страна из числа цивилизованных не желала давать Москве согласие на то, чтобы принять депортируемого армянского националиста на своей территории. Кремлевские оказались в тупике: что делать? Не выбрасывать же его над какой-нибудь Бельгией или Голландией из самолета с парашютом, в самом деле… Решение было найдено и стало не только оригинальным, но и единственным во всей годами вырабатывавшейся практике: Айрикяна депортировали не на Запад, а на Юг. Не в Европу или в Америку, но — в Африку. Точнее — в Эфиопию, где местная прокремлевская марионетка — кровавый царек по имени Менгисту, десятилетиями ведший войну против собственного народа, в обмен на пару-другую танков готов был выполнить любую прихоть своих советских хозяев.
Гэбисты запихнули Айрикяна в самолет, доставили в Эфиопию и приказали выметаться и идти на все четыре стороны. Когда совершенно обалдевший от открывшегося в иллюминатор вида Айрикян наотрез отказался это делать и потребовал объяснений — выволокли по трапу и бросили на бетон. После чего залезли обратно в самолет, развернулись и улетели. А он остался лежать. На взлетно-посадочной полосе. В Африке.
История с депортацией Паруйра Айрикяна вызвала во всем мире такую волну негодования, что в Кремле решили больше подобными выходками не заниматься. Тем более что она все равно ни к чему не привела: пришедший в себя Айрикян сориентировался на местности, понял, куда надо идти, — и в конце года, преодолев отделявшее его от родины расстояние, снова был в Ереване. Второй раз высылать его не стали — советскому режиму было уже не до Айрикянов.
* * *
Прошло более четверти века. Советского Союза давным-давно нет и никогда больше не будет. Но из истории человеческой цивилизации XX века его никуда не деть — ни его самого, ни тех, кто его создал, им заправлял, от его имени вертел судьбами миллионов людей, чья единственная вина состояла в том, что им не повезло в нем родиться, казнил их и миловал, посылал на лесоповал и на убой на фронтах Второй мировой и прочих, им же самим развязанных, войн. Навсегда ушла в историю и практика лишения его правительством гражданства тех из их подданных, которые мешали им жить и которых они по тем или иным причинам не удосужились своевременно уничтожить.
Многих из тех, о ком мною было рассказано или хотя бы упомянуто, уже нет в этом мире.
На знаменитом кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в пригороде Парижа покоятся Александр Галич, Андрей Тарковский, Виктор Некрасов, Владимир Максимов.
В Германии скончались Раиса Орлова, Лев Копелев и Михаил Восленский. Там же привелось умереть и Георгию Владимову, но похоронен он на кладбище в писательском поселке Переделкино — неподалеку от Пастернака.
Василий Аксенов, прожив американский период своей жизни, перебрался во Францию и делил последние годы между Биаррицем и Москвой. В Москве его и застигла катастрофа, следствием которой стала еще одна знаковая писательская могила на Ваганьковском кладбище.
В России завершились жизни Мстислава Ростроповича, Галины Вишневской и Юрия Любимова. Здесь же завершил свой земной путь лауреат Нобелевской премии по литературе Александр Солженицын.
Удостоенный звания Героя Украины Микола Руденко умер в Киеве.
Но многие по-прежнему живы, и не только живы, но и, слава Богу, здоровы. Хотя почти все они являются людьми весьма пожилыми.
76-летняя Наталия Дмитриевна Солженицына (Светлова) живет в Москве, где занимается делами, связанными прежде всего с творческим наследием ее покойного супруга.
Там же, в Москве, живет 82-летний писатель Владимир Войнович, которого покойный ныне муж Наталии Солженицыной именовал печатно «русским Рабле» и которого, как утверждают злые языки, сам «русский Рабле» иногда называет — про себя — Симычем. Небось врут, как всегда.
В России же живут 61-летняя поэтесса и писательница Ирина Ратушинская и 76-летний врач-психиатр Анатолий Иванович Корягин.
Художники-нонконформисты — 77-летний Игорь Шелковский и 87-летний Оскар Рабин живут в Париже. 84-летний шахматист Виктор Корчной — в Швейцарии.
Юрий Орлов, 2014Но самым — если это определение в данном случае приемлемо — «матерым» из всех бывших «лишенцев» является, несомненно, бывший советский диссидент и ученый, ставший также и писателем-мемуаристом, — Юрий Орлов. Проживающему ныне в США Юрию Орлову только что — прямо вчера — исполнился девяносто один год.
Не будучи с ним знакомым и никогда в жизни не встречавшись — я тем не менее считаю себя вправе, воспользовавшись случаем, посвятить это сочинение именно ему, Юрию Орлову. Поскольку в том, что я вообще имею возможность все это писать, пребывая не по ту, а по эту сторону Атлантики, огромная заслуга принадлежит персонально Орлову и таким, как он.
Доброго Вам здоровья, Юрий Федорович.
[1] Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР, 1990, № 34, ст. 652.
[2] Оба предшествовавших «казусу Солженицына» случая были лишением гражданства вдогонку — и писатель Валерий Тарсис в1966 г., и юрист и публицист Валерий Чалидзе в1972 г. были лишены гражданства СССР уже после их выезда из Советского Союза. И уезжали они оттуда не через Лефортовскую тюрьму.
[3] Цит. по: Лишение гражданства М. Ростроповича и Г. Вишневской // Континент. 1978. № 16. Специальное приложение. С. 3.
[4] Там же.
[5] Там же. С. 4—6.
[6] Некрасов Виктор. Из дальних странствий возвратясь… // Время и мы (Тель-Авив). 1980. № 49. С. 33—34.
[7] Аксенов Василий. В поисках Грустного Бэби. — М., 1991. С. 49—50.
[8] Узнав о лишении его правительством СССР гражданства, Аксенов заявил: «Да и хрен-то с ним!» (англ.)
[9] Аксенов Василий. В поисках Грустного Бэби. — М., 1991. С. 50.
[10] Аксенов Василий. Заявление для прессы // Континент (Париж). 1981. № 27. С. 446.
[11] Войнович Владимир. Автопортрет. Роман моей жизни. — М., 2010.
[12] Там же.
[13] Там же.
[14] Глэд Джон. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье. — М., 1991. С. 82.
[15] Там же. С. 103—104.
Понравился материал? Помоги сайту!
Подписывайтесь на наши обновления
Еженедельная рассылка COLTA.RU о самом интересном за 7 дней
Лента наших текущих обновлений в Яндекс.Дзен
RSS-поток новостей COLTA.RU
При поддержке Немецкого культурного центра им. Гете, Фонда имени Генриха Бёлля, фонда Михаила Прохорова и других партнеров.
За что лишали гражданства в СССР
В Госдуму внесен законопроект о лишении приобретенного гражданства. Депутаты предлагают аннулировать российские паспорта тех, кто осужден по статьям Уголовного кодекса за терроризм и экстремизм. Согласно Конституции, сейчас лишение гражданства происходит только на добровольной основе. Эту процедуру еще называют прекращением подданства. Для этого гражданин должен заполнить специальное заявление, отмечает телеканал «МИР 24».
Совсем не так было в советские времена. Тогда гражданства лишало государство, и происходило это довольно часто. Например, революционного деятеля Льва Троцкого обвинили в «организации нелегальной антисоветской партии, деятельность которой направлена на вооруженную борьбу против действующей власти». После лишения гражданства Троцкий жил во Франции и Норвегии, потом перебрался в Мексику, где и был убит.
Советского гражданства был лишен и известный писатель Александр Солженицын. После издания своего произведения «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына арестовали, обвинили в измене Родине и выслали в ФРГ. Однако во времена перестройки опальному автору советское гражданство вернули. А «Архипелаг ГУЛАГ» был удостоен государственной премии РСФСР.
Певица Галина Вишневская и ее муж — пианист и дирижер Мстислав Растропович — не стали исключением. Сначала за поддержку Солженицына творческая деятельность Вишневской была ограничена, а СМИ запретили упоминать о ней. В 1974 году, когда оперная дива с семьей была заграницей, ее и мужа лишили гражданства. С формулировкой «за деятельность, порочащую звание гражданина СССР».
Еще одна знаменитость, которую лишили советского гражданства — режиссер Юрий Любимов. Произошло это в 1984 году, когда он дал интервью иностранному журналу. В нем театральный деятель раскритиковал культурную политику в СССР. После Любимов работал в Израиле, США, Англии и других зарубежных странах. В 1989 году он вернулся на родину, где ему и вернули гражданство.
Возможность лишения террористов гражданства прокомментировали в эксклюзивных интервью телеканалу «МИР» президенты России и Казахстана. Пять вечеров — пять президентов. Путин, Назарбаев, Лукашенко, Саргсян и Атамбаев. Смотрите эксклюзивные интервью с главами стран-участниц ОДКБ с 19 апреля сразу после полуночи только на телеканале «МИР».
Гражданство СССР — это… Что такое Гражданство СССР?
Гражданство в СССР определяло принадлежность лица к государству, давало ряд прав и обязанностей, определяемых законодательством СССР. Каждый гражданин СССР по достижении шестнадцатилетия получал советский паспорт. Единое союзное гражданство впервые было установлено Конституцией СССР 1924 года.
Гражданство СССР в законодательстве
Вот как понятие гражданства было описано в Конституции СССР 1977 года:
Глава 6. ГРАЖДАНСТВО СССР. РАВНОПРАВИЕ ГРАЖДАН
Статья 33. В СССР установлено единое союзное гражданство. Каждый гражданин союзной республики является гражданином СССР. Основания и порядок приобретения и утраты советского гражданства определяются Законом о гражданстве СССР. Граждане СССР за границей пользуются защитой и покровительством Советского государства.
Статья 34. Граждане СССР равны перед Законом независимо от происхождения, социального и имущественного положения, расовой и национальной принадлежности, пола, образования, языка, отношения к религии, рода и характера занятий, места жительства и других обстоятельств.
Равноправие граждан СССР обеспечивается во всех областях экономической, политической, социальной и культурной жизни.
Утрата гражданства СССР
Согласно Закону СССР «О гражданстве СССР» 1978 года[1] проживание гражданина СССР за границей само по себе не влекло утраты гражданства СССР (ст. 5). Основаниями утраты гражданства СССР были:
- выход из гражданства СССР;
- лишения гражданства СССР;
- основания, предусмотренные международными договорами СССР;
- иные основания, предусмотренные законом «О гражданстве СССР».
Утрата гражданства СССР влекла за собой утрату гражданства союзной республики (ст. 16 Закона[1]).
Выход из гражданства СССР разрешался Президиумом Верховного Совета СССР. В нём могло быть отказано если лицо, ходатайствующее о выходе, имело не исполненные обязательства перед государством или имущественные обязанности, с которыми связаны существенные интересы граждан или государственных, кооперативных и других общественных организаций. Выход из гражданства СССР не допускается, если лицо, ходатайствующее о выходе, было привлечено в качестве обвиняемого либо в отношении его имеелся вступивший в законную силу приговор суда, подлежащий исполнению, или если выход лица из гражданства СССР противоречил интересам государственной безопасности СССР (ст. 17 Закона[1]).
Лишение гражданства СССР могло иметь место в исключительном случае по решению Президиума Верховного Совета СССР, если лицо:
совершило действия, порочащие высокое звание гражданина СССР и наносящие ущерб престижу или государственной безопасности СССР.
— ст. 18 Закона «О граждастве СССР»[1]
При этом лишение лица гражданства СССР не влекло изменения гражданства его супруга и детей.
Лицо, утратившее гражданство СССР, могло быть по его ходатайству восстановлено в гражданстве СССР решением Президиума Верховного Совета СССР.
Ранее, по Закону СССР «О гражданстве СССР» от 1938 года[2] лишение гражданства СССР могло происходить также по приговору суда — в случаях, предусмотренных законом (ст. 7). Возможность лишения гражданства судебным приговором была отменена в 1961 году в связи с обновлением советского уголовного и процессуального законодательства[3].
Люди, лишённые гражданства СССР
Лицам упомянутым ниже советское гражданство было возвращено указом Михаила Горбачёва от 15 августа 1990 года[4]:
Прекращение советского гражданства в связи с распадом СССР
См. также
Примечания
«Я на два салона – пассажир единственный». Как высылали из СССР диссидентов и писателей
«Явились в квартиру, задержали. Если б я сообразил и двери не открыл – они бы ломали, конечно. <…> Может, 15 минут мы бы продержались, но в обстановке яснеющей уже что-то бы сожгли, уже друг другу бы что-то обещали, разъяснили… Очень слабое начало: просто – открыли». Так в сборнике автобиографических очерков «Бодался теленок с дубом» Александр Солженицын описывал события 12 февраля 1974 года.
Ровно 25 лет назад, 27 мая 1994 года, писатель вернулся в Россию. Двадцать лет он провел за границей, куда уехал не по своей воле: в 1974 году Солженицына выслали из СССР.
Писателя задержали в квартире на улице Горького (сейчас улица называется Тверская, а в квартире находится музей Солженицына) 12 февраля 1974 года. Его привезли в Лефортовский изолятор и объявили: вы обвиняетесь по 64-й статье УК РСФСР в измене родине и лишены советского гражданства специальным указом Президиума Верховного Совета СССР. Уже на следующий день писатель приземлился во Франкфурте-на-Майне: прилетел на самолете, пассажирами которого были только он и сотрудники КГБ.
В это время Солженицын уже лауреат Нобелевской премии по литературе. Ему предлагали добровольно покинуть страну, но он отказался. В 1973 году за границей начал выходить «Архипелаг ГУЛАГ», и этого писателю уже не простили. В советской прессе его называли не иначе как «литературным власовцем». Ареста Солженицын ждал, но высылки – нет.
«На кухне собралось человек сорок»Диссидентка Арина Гинзбург через несколько часов после ареста писателя уже была в квартире Солженицыных.
«Наташа стояла в дверях и говорила нам с улыбкой: «Ребята, ну вы слабонервные!» Но было понятно, что ей, конечно, важно и приятно, что мы все пришли. Собралась группа людей, человек сорок, все проходили на кухню», – вспоминает она. В квартире, по ее словам, оставались жена писателя Наталия Дмитриевна, ее мама, трое маленьких сыновей (3-летний Ермолай, 2-летний Игнат и 6-месячный Степан) и старший сын Наталии Дмитриевны от первого брака, 12-летний Митя.
Музей-квартира Александра Солженицына в Москве. Фото Германа ЛепехинаВ квартиру на Тверской также приехали Лидия Чуковская, Евгений Пастернак с женой Еленой Вальтер, писатель Виктор Некрасов. Кто-то дежурил возле здания прокуратуры на Петровке, кто-то помогал кормить и укладывать детей, кто-то звонил иностранным корреспондентам. Физик и правозащитник Андрей Сахаров писал открытое письмо и тут же отправлял его по рукам – подписать. К утру стало известно, что Солженицына высылают.
Сыну самой Арины Гинзбург тогда не было и года, с ним по очереди оставались ее друзья. А она и ее муж помогали Наталии Дмитриевне готовиться к переезду. Александр Гинзбург к тому моменту отбыл свой второй срок и жил в Тарусе: ему нельзя было селиться ближе 100 километров к столице. Но услышав, как «вражеские голоса» сообщили о задержании Солженицына (западные радиостанции слушали и в Москве, и в ссылке), Гинзбург сбежал из-под надзора и, наплевав на конспирацию, поселился прямо в квартире писателя.
Александр Гинзбург. Архив Международного МемориалаПока Наталия Дмитриевна и дети Солженицына не уехали, сотрудники КГБ и милиции не трогали Гинзбурга, вспоминает Арина Сергеевна: «Он ходил в магазин, водил Ермошку в детский сад. Конечно, за этим домом следили, слушали. Но позволили ему помочь все сделать».
На все шкафы, коробки с пластинками, столы и диваны обитатели квартиры на Тверской наклеивали бумажки с именами – тех, кому они достанутся после отъезда. В сумках и портфелях выносили книги и бумаги, передавая их «выездным» – в основном иностранным корреспондентам. Самые ценные документы – рукописи и черновики – помог вывезти помощник военного атташе США Вильям Оден.
«В аэропорт Наташа попросила никого не ездить, буквально несколько близких друзей. Ей говорили, что готовятся какие-то провокации, и она боялась за детей, – рассказывает Арина Гинзбург. – Мы вызвали несколько такси и повезли детей. Старший, Ермоша, ехал с Надеждой Васильевной Бухариной, мамой искусствоведа Елены Муриной. Игнат, средний, – с Ниной Сергеевной Климохиной, у которой была частная детская группа в доме Нирнзее на Тверской. К ней ходил и Ермолай, и мои потом оба сына. Чудесная. Дети звали ее Тёня – тетя Нина. А шестимесячный Степа лежал у меня в корзиночке».
Провокаций по дороге в аэропорт не случилось. Наталия Солженицына последовала за мужем 29 марта 1974 года. В 1975 году ее, уже живущую за границей, тоже лишили гражданства.
Кого и как высылали из СССР«Эта практика совершенно не рядовая, мы знаем всего несколько таких случаев, – говорит о высылке писателя из Советского Союза историк Алексей Макаров из «Мемориала». – Инициатива обычно исходила от КГБ, дальше готовил все это МИД. С Солженицыным был вопрос, кто его примет. В конце концов договорились, что это будет Генрих Белль».
Чаще лишение гражданства происходило по-другому, рассказывает историк: человек выезжал из страны (например, на гастроли, как Галина Вишневская и Мстислав Ростропович), а пока был за границей, узнавал, что вернуться уже в СССР не может. Или же к нему приходили сотрудники КГБ и предупреждали: либо эмиграция на Запад, либо «поедешь на Восток» (то есть арестуем и отправим в лагерь).
Если же высылали прямо из Союза, то, как правило, меняли на советских шпионов или дружественных режиму политиков-коммунистов. Так через год после Солженицына оказался за границей писатель-диссидент Владимир Буковский. Его обменяли на арестованного в Чили главу местной компартии Луиса Корвалана, но выслать в Чили не могли – зачем чилийской хунте оппозиционный советский писатель?
«Переговоры шли через посредничество американцев. Выбирали город, который был бы удобен обеим сторонам. Сохранилось довольно интересное обсуждение проекта, подготовленного международным отделом ЦК КПСС, – рассказывает Макаров. – В нем говорится, что лучшим местом была бы Женева, потому что там наименьшая вероятность антисоветских выступлений. Зато Западный Берлин организационно удобнее». В итоге Буковского доставили в швейцарский Цюрих.
Александр Гинзбург и Владимир Буковский в США в мае 1979 года. Архив Международного МемориалаА еще через четыре года, в 1979-м, из Советского Союза изгнали уже Александра Гинзбурга. После высылки Солженицына он возглавлял фонд помощи политзаключенным и их семьям, в который писатель перечислял доходы от издания «Архипелага ГУЛАГ» за границей.
«Солженицын объявил о создании фонда уже после отъезда. Сделал заявление, воздал Алику почести, называл его «подлинным настоящим героем», – рассказывает Арина Гинзбург. – Мы потом шутили: «Подлинный настоящий герой, сходи в подвал за картошкой!»
Гинзбурга арестовали в 1977-м. Через два года его и четверых заключенных: баптиста Георгия Винса, украинского националиста Валентина Мороза, «самолетчиков» Марка Дымшица и Эдуарда Кузнецова (оба участвовали в захватах самолетов, на которых пытались улететь на Запад после отказов в выездных визах) – обменяли на осужденных в США разведчиков Рудольфа Черняева и Вальдика Энгера. Привезли из лагерей в московский изолятор Лефортово, оттуда – в самолет и в Нью-Йорк.
«А я глажу рубашечки в Беляево-Богородском»«Где-то в одиннадцать гости разошлись, я принялась гладить детские рубашечки. На письменном столе стоял приемник. Слушаю «Голос Америки», и вдруг: «Мы прерываем нашу передачу для экстренного сообщения». Так Арина Гинзбург 27 апреля 1979 года узнала, что ее мужа выслали в США.
«Перечислили их имена, а затем говорят: «В дальнейшем мы вернемся к этому сообщению, а пока продолжаем передачу о национальных парках Вашингтона». Помню наизусть!» – усмехается Арина Сергеевна. Из расширенного сообщения, прозвучавшего в радиоэфире через несколько минут, она узнала, что муж в Нью-Йорке. «А я – в Беляево-Богородском. Телефон отключен, темнота, я одна и двое маленьких детей. Полпервого ночи».
Арина Гинзбург с сыновьями Алексеем и Александром. Фото для международного паспорта, июнь 1979 года. Архив Международного МемориалаПервым прибежал сосед, диссидент Александр Бабенышев. Он остался с мальчиками (сыновьям Гинзбургов тогда было шесть лет и четыре года), Арина побежала звонить знакомым. К двум часам ночи в квартире на юго-западе Москвы уже были правозащитники Андрей Сахаров и Елена Боннэр, диссиденты, журналисты и многие другие. «Я дала пресс-конференцию, потом вторую. А потом поняла, что у меня температура 40″.
Утром в квартиру Гинзбургов прибыл сотрудник ОВИРа и приказал: «Немедленно собирайтесь». Но Арина Сергеевна оказалась серьезно больна, несколько недель приходила в себя, а потом еще долгих девять месяцев всеми правдами и неправдами пыталась отложить отъезд.
Гинзбурги надеялись вывезти за границу не только родных сыновей, но и молодого человека, которого считали своим приемным сыном, – Сергея Шибаева, мальчика из неблагополучной семьи из Тарусы. За близкую дружбу с семьей диссидентов Шибаев пострадал: от него пытались получить показания против Гинзбурга, когда тот сидел, а потом отправили служить в стройбат на Крайний Север.
«Мы бились за Сережу, но не смогли его увезти», – говорит Арина Гинзбург. Шибаев остался в Советском Союзе, переписывался с «приемной семьей». Через несколько лет он покончил с собой.
В изгнании«Стоят гебисты по сторонам, пилот вылез. Голос:
— Идите.
Иду. Спускаюсь. С боков – нету двоих коробочкою, не жмут. Шагнул перекладины три-четыре – все-таки оглянулся, недоумеваю. Не идут! Так и осталась нечистая сила – вся в самолете.
И – никто не идет, я ж на два салона – пассажир единственный.
Тогда – под ноги, не споткнуться бы. Да и вперед глянул немножко. Широким кольцом, очевидно за запретною чертой, стоят сотни две людей, аплодируют, фотографируют или крутят ручку. Ждали? Знают? Вот этой самой простой вещи – встречи – я и не ожидал».
Александр Солженицын после высылки поселился в Цюрихе. Окончил мемуары «Бодался теленок с дубом», писал «Красное колесо», а через два года переехал в США.
Гинзбурги первые несколько месяцев после воссоединения жили у Солженицыных в Вермонте, но вскоре их позвали в Париж. Арине Сергеевне предложили работу в газете «Русская мысль», Александр Гинзбург руководил русским культурным центром и работал в газете обозревателем.
Арина и Александр Гинзбурги на фоне афиши спектакля «Zeks». Париж, 1988 год. Архив Международного Мемориала«К концу 70-х годов на Западе сложилась уже довольно большая диаспора, так называемая «третья волна эмиграции», поэтому можно было выжить, не зная вообще английского языка, просто работая в какой-то из эмигрантских организаций или журналов, – рассказывает о жизни высланных диссидентов историк Алексей Макаров. – Если говорить про Буковского, например, ему как биологу приходили приглашения о работе из университетов».
Советская власть считала практику обмена диссидентов на шпионов своим успехом. «Это преподносилось как срыв планов по «расшатыванию социализма изнутри». Так сформулировано, например, в проекте решения 1979 года по обмену пятерых политзаключенных, подготовленного Юрием Андроповым и Романом Руденко, – то есть председателем КГБ и генпрокурором», – рассказывает историк.
Идея высших партийных чиновников состояла в том, что «простых советских правозащитников» быть не может: все делается на деньги Запада в целях подрыва СССР. «Людей, которые наш строй подрывают, мы высылаем, и их уже нельзя использовать для подрыва – такая была логика. А взамен получаем наших разведчиков. Конечно, это воспринималось как успех», – объясняет Макаров.
Кого лишили гражданства в СССР
В апреле 2017 года, когда в Санкт-Петербурге произошел теракт в метро, в Государственной Думе было предложено лишать гражданства граждан РФ.
Но поскольку Конституция Российской Федерации запрещает напрямую лишать гражданства, депутаты тогда предложили отменять указ о получении гражданства. Это было бы сделать, если человек предоставил ложные данные о себе или поддельные документы. То есть, если получивший гражданство человек совершит теракт, указ о получении могут аннулировать. Но перед решающим голосованием от этого предложения отказались.
Такие правки в чем-то повторяют опыт СССР. До 1978 года лишение советского гражданства практиковали во время репрессий 30-х годов.
Так, например, произошло со Львом Троцким. После 1978 года ситуация смягчилась. В законе прописали, что «лишение гражданства СССР может иметь место в исключительном случае по решению Президиума Верховного Совета СССР, если лицо совершило действия, порочащие высокое звание гражданина СССР и наносящие ущерб престижу или государственной безопасности СССР».
Но формулировка «порочащие сведения» все равно была очень размытой. Так и лишали советского гражданства диссидентов и писателей, не поддерживающих линию партии.
Александр Солженицын, был лишен гражданства в 1974 году, в 1990 восстановлен
12 февраля 1974 года Александра Солженицына арестовали в Москве. Ему предъявили обвинение в государственной измене. Спустя несколько дней писателю зачитали указ о лишении его гражданства СССР. Именно в 1974 году вышел «Архипелаг ГУЛАГ».
Но отношения с властями у Солженицина испортились намного раньше. Когда генеральным секретарем стал Леонид Брежнев, произведения писателя перестали легально печатать. В 1965 коду КГБ конфисковал его архив с антисоветскими произведениями. Впоследствии, гонения на Солженицына привели к лишению гражданства Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской.
В 1990 году Солженицын был восстановлен в советском гражданстве, а в декабре того же года его наградили Государственной премией РСФСР за «Архипелаг ГУЛАГ».
Юрий Любимов, был лишен гражданства в 1984 году, в 1989 году восстановлен
В 1984 году режиссер Юрий Любимов дал интервью журналисту газеты «Times» Брайану Эпплярду. В нем он высказал недовольство культурной политикой в СССР. После этого режиссера лишили должности художественного руководителя Театра на Таганке, а заодно гражданства СССР. Его имя было снято со всех афиш и программ театра, и даже упоминание о нём было под запретом. Вместо него художественным руководителем театра был назначен Анатолий Эфрос.
Но конфликт закончился довольно быстро. В мае 1989 года, по личному распоряжению Михаила Горбачева, гражданство Любимову вернули.
Василий Аксенов, был лишен гражданства в 1980 году, восстановлен в 1990 году
В 1979 году, за три дня до начала операции в Афганистане, Аксенов заявил о выходе из Союза писателей. Это был протест против исключения из него двух соредакторов альманаха «Метрополь» Виктора Ерофеева и Евгения Попова. Так Аксенов оказался без средств к существованию. В этих условиях продолжать жить в СССР было невозможно.
Писатель был вынужден подать прошение о выезде за границу по приглашению зарубежных университетов, читать лекции студентам. В Кремле ему не препятствовали. В июле 1980 года 47-летний Василий Аксенов вместе с женой покинул СССР. Четыре месяца спустя его лишили советского гражданства. В 1989 году Акесенов впервые посетил СССР. А через год ему вернули гражданство.
Мстислав Ростропович и Галина Вишневская, были лишены гражданства в 1978 году, в 1990 восстановлены
Судьбу гражданства знаменитой музыкальной семьи решила их поддержка Солженицына. Ростропович принял его на своей даче под Москвой, а позже написал письмо Леониду Брежневу в защиту писателя. После этого его туры и концерты стали отменять один за другим.
В 1974 году Ростропович получил выездную визу и уехал с женой Галиной Вишневской и детьми за границу на длительный срок. Через четыре года, так и не вернувшись за все это время ни разу в Союз, они были лишены советского гражданства. Вот как писала об этом газета «Известия»:
Выехавшие в зарубежные поездки М. Л. Ростропович и Г. П. Вишневская, не проявляя желания возвратиться в Советский Союз, вели антипатриотическую деятельность, порочили советский общественный строй, звание гражданина СССР. Они систематически оказывали материальную помощь подрывным антисоветским центрам и другим враждебным Советскому Союзу организациям за рубежом. В 1976—1977 годах они дали, например, несколько концертов, денежные сборы от которых пошли в пользу белоэмигрантских организаций.
В 1990 году президент СССР Михаил Горбачев своим указом аннулировал постановление президиума Верховного Совета СССР о лишении Ростроповича и Вишневской гражданства и восстановил снятые с них почетные звания.
Гражданство СССР
Гражданство СССР — принадлежность человека к государству СССР, включающее в себя ряд прав и обязанностей, определяемых законодательством СССР. Каждый гражданин СССР по достижении шестнадцатилетия получал паспорт гражданина СССР. Единое союзное гражданство впервые было установлено в статье 21 Договора об образовании СССР и далее без каких-либо изменений перешло в Конституцию СССР 1924 года и в последующие редакции Конституции СССР — 1936 года и 1977 года.
Гражданство СССР в законодательстве
Закон «О гражданстве СССР»
Последняя редакция Закона о гражданстве СССР принята 23 мая 1990 года
Гражданство СССР определяет постоянную политико-правовую связь лица и Советского государства, находящую выражение в их взаимных правах и обязанностях. В СССР каждый человек имеет право на гражданство. Никто не может быть произвольно лишён гражданства или права изменить гражданство. Советское государство в лице своих органов и должностных лиц ответственно перед гражданами СССР, а гражданин СССР ответствен перед государством.А вот как понятие гражданства было описано ранее, в Конституции СССР 1977 года:
Глава 6. ГРАЖДАНСТВО СССР. РАВНОПРАВИЕ ГРАЖДАН
Статья 33. В СССР установлено единое союзное гражданство. Каждый гражданин союзной республики является гражданином СССР. Основания и порядок приобретения и утраты советского гражданства определяются Законом о гражданстве СССР. Граждане СССР за границей пользуются защитой и покровительством Советского государства.
Статья 34. Граждане СССР равны перед Законом независимо от происхождения, социального и имущественного положения, расовой и национальной принадлежности, пола, образования, языка, отношения к религии, рода и характера занятий, места жительства и других обстоятельств.
Равноправие граждан СССР обеспечивается во всех областях экономической, политической, социальной и культурной жизни.
Утрата гражданства СССР
Согласно Закону СССР «О гражданстве СССР» 1978 года проживание гражданина СССР за границей само по себе не влекло утраты гражданства СССР (ст. 5). Основаниями утраты гражданства СССР были:
Утрата гражданства СССР влекла за собой утрату гражданства союзной республики (ст. 16 Закона).
Выход из гражданства СССР разрешался Президиумом Верховного Совета СССР. В нём могло быть отказано, если лицо, ходатайствующее о выходе, имело не исполненные обязательства перед государством или имущественные обязанности, с которыми связаны существенные интересы граждан или государственных, кооперативных и других общественных организаций. Выход из гражданства СССР не допускается, если лицо, ходатайствующее о выходе, было привлечено в качестве обвиняемого либо в отношении его имелся вступивший в законную силу приговор суда, подлежащий исполнению, или если выход лица из гражданства СССР противоречил интересам государственной безопасности СССР (ст. 17 Закона).
Лишение гражданства СССР могло иметь место в исключительном случае по решению Президиума Верховного Совета СССР, если лицо:
совершило действия, порочащие высокое звание гражданина СССР и наносящие ущерб престижу или государственной безопасности СССР.
— ст. 18 Закона «О гражданстве СССР»
При этом лишение лица гражданства СССР не влекло изменения гражданства его супруга и детей.
Лицо, утратившее гражданство СССР, могло быть по его ходатайству восстановлено в гражданстве СССР решением Президиума Верховного Совета СССР.
Ранее, по Закону СССР «О гражданстве СССР» от 1938 года лишение гражданства СССР могло происходить также по приговору суда — в случаях, предусмотренных законом (ст. 7). Возможность лишения гражданства судебным приговором была отменена в 1961 году в связи с обновлением советского уголовного и процессуального законодательства.
Частичный список лишённых гражданства СССР
- Троцкий, Лев Давидович (деятель международного коммунистического движения). Был лишён гражданства СССР в 1932 году.
- Владимир Ипатьев (химик, академик АН СССР). Был лишён гражданства СССР в 1937 году.
- Алексей Чичибабин (химик, академик АН СССР). Был лишён гражданства СССР в 1937 году.
- Юрий Ломоносов (инженер, профессор, занимал руководящие должности во Временном правительстве и позже — в СНК, технический руководитель ряда проектов, известных, как «паровозная афера», «проект Алгемба». Лишён гражданства в 1945 году.
- Жорес Медведев (учёный, писатель). Лишён гражданства в 1973 году.
- Эдуард Лимонов (писатель). Лишён гражданства в 1974 году.
- Владимир Максимов (писатель). Лишён гражданства в 1975 году.
- Наталия Солженицина. Жена А. И. Солженицына. Лишена гражданства в 1976 году. Восстановлена в гражданстве в 1990 году.
- Томас Венцлова (поэт, переводчик). Лишён гражданства в 1977 году.
- Александр Зиновьев (писатель, философ). Лишён гражданства в 1978 году.
- Пётр Григоренко (генерал-майор ВС СССР). Лишён гражданства в 1978 году.
- Георгий Винс (христианский служитель). Лишён гражданства в 1979 году, после чего выслан в США в составе группы из пятерых политзаключённых в обмен на двух советских разведчиков. Восстановлен в гражданстве в 1990 году.
- Эдуард Кузнецов (правозащитник, «отказник»). Лишён гражданства в 1979 году, после чего выслан в США в составе группы из пятерых политзаключённых в обмен на двух советских разведчиков.
- Александр Гинзбург (журналист, правозащитник). Лишён гражданства в 1979 году, после чего выслан в США в составе группы из пятерых политзаключённых в обмен на двух советских разведчиков.
- Валентин Мороз (преподаватель, историк). Лишён гражданства в 1979 году, после чего выслан в США в составе группы из пятерых политзаключённых в обмен на двух советских разведчиков.
- Марк Дымшиц (инженер, лётчик, «отказник»). Лишён гражданства в 1979 году, после чего выслан в США в составе группы из пятерых политзаключённых в обмен на двух советских разведчиков.
- Виктор Некрасов (писатель). Лишён гражданства в 1979 году.
- Михаил Геллер (историк, писатель). Лишён гражданства в 1983 году.
- Юрий Любимов (актёр, режиссёр). Лишён гражданства в 1984 году. Восстановлен в гражданстве в 1989 году.
- Надежда Светличная (журналист, правозащитница). Лишена гражданства в 1986 году.
- Натан Щаранский (правозащитник). Лишён гражданства в 1986 году.
- Паруйр Айрикян (политический деятель). Лишён гражданства в 1988 году.
- Николай Руденко (писатель, правозащитник). Лишён гражданства в 1988 году. Восстановлен в гражданстве в 1990 году.
- Игорь Шелковский (художник). Лишён гражданства в 1985 году.
- Вальдо Рандпере (музыкант, эстонский политик). Лишён гражданства в 1987 году.
- Игорь Геращенко (писатель, правозащитник). Вместе со своей женой Ириной Ратушинской лишён гражданства в 1987 году.
Лицам, упомянутым ниже, советское гражданство было возвращено указом Михаила Горбачёва от 15 августа 1990 года:
- Валерий Тарсис (писатель). Был лишён гражданства в 1966 г.
- Александр Солженицын (писатель). Был лишён гражданства в феврале 1974 года Указом Президиума Верховного Совета СССР.
- Супруги Галина Вишневская (певица) и Мстислав Ростропович (виолончелист, дирижёр). Лишены гражданства в 1978 году.
- Владимир Войнович (писатель). Лишён гражданства в 1981 году.
- Георгий Владимов (писатель). Лишён гражданства в 1983 году.
- Оскар Рабин (художник). Лишён гражданства в 1978 году.
- Василий Аксёнов (писатель). Лишён гражданства в 1980 году.
- Супруги Лев Копелев (литературовед, германист) и Раиса Орлова (писательница). Лишены гражданства в 1981 году.
- Виктор Корчной (шахматист). Лишён гражданства в 1978 году.
- Анатолий Корягин (врач-психиатр). Лишён гражданства в 1987 году.
- Валерий Чалидзе (учёный, правозащитник). Лишён гражданства в 1973 году.
- Юрий Орлов (учёный, правозащитник). Лишён гражданства в 1986 году.
- Михаил Восленский (историк, социолог). Лишён гражданства в 1976 году.
- Ирина Ратушинская (поэтесса). Лишена гражданства в 1987 году.
- Ефим Эткинд (учёный, литературовед). Лишён гражданства в 1974 году
- Игорь Глаголев (журналист, редактор ТАСС). Лишён гражданства в 1979 году.
Солженицын сослан в Западную Германию и лишен советского гражданства
Этот момент, очевидно, был также предназначен для уменьшения реакции Запада из-за озабоченности энергетическим кризисом в Европе и Америке.
Москва, кроме того, только что получила согласие госсекретаря Киссинджера прибыть сюда в конце следующего месяца, чтобы заложить основу для визита президента Никсона. Поскольку различные переговоры между Востоком и Западом в любом случае находятся на низком уровне, советские лидеры, возможно, увидели возможность быстро урегулировать дело Солженицына.
Его жена Наталья сразу же отреагировала на него с тревогой. «Это большое несчастье», — сказала она сначала. «Я действительно не поверю, пока не услышу его голос». Она была уставшей и покрасневшей.
Некоторые друзья автора, несмотря на их шок и удивление, явно обрадовались этой новости. «Всю ночь мы ждали от него самого худшего, — сказал другой писатель-диссидент Владимир Максимов. Г-н Максимов сказал, что ему самому сегодня сказали, что ему разрешат уехать с женой во Францию.Его просьба была отклонена только 12 дней назад.
В последние месяцы тайная полиция и политическое руководство использовали избирательные разрешения на выезд, чтобы лишить небольшую группу советских диссидентов некоторых из их лидеров. Ожидалось, что отъезд г-на Солженицына нанесет сокрушительный удар диссидентам в ходе полицейской кампании, которая началась в январе 1972 года.
Но Андрей Сахаров, известный физик, который однажды неудачно начал процедуру поездки в Соединенные Штаты, Сегодня его жена сказала, что он решил не уезжать.[В Стокгольме, согласно Рейтер, он сказал, что интеллектуалы в Москве будут требовать, чтобы г-ну Солженицыну разрешили вернуться на родину. Он сказал, что требование в форме декларации также будет настаивать на публикации в Советском Союзе новой книги Солженицына.]
Накануне ареста г-на Солихеницырта во время его последней встречи с любыми иностранными журналистами, он, казалось, был готов зажечь. Он предоставил The Times отрывок из еще не опубликованных разделов «ГУЛАГа», а затем, глядя через его плечо, прочитал его для записи.Он не дал ни малейшего намека на напряжение, хотя и ожидал ареста.
Советские ссыльные | Польский / Русский | Иммиграция и переселение в истории США | Учебные материалы в Библиотеке Конгресса | Библиотека Конгресса
Русско-американские сталелитейщики, ПенсильванияОднако вскоре все русские американцы пали жертвами волны ксенофобной паники, распространившейся по американскому обществу. После русской революции американское правительство начало опасаться, что U.С. подвергалась опасности собственной коммунистической революции и подавляла политические и рабочие организации. Российские иммигранты были выделены как особая опасность, а их союзы, политические партии и общественные клубы стали объектом слежки и рейдов со стороны федеральных агентов. Только в Нью-Йорке было арестовано более 5000 русских иммигрантов. В худшие годы «красной паники», 1919 и 1920, тысячи россиян были депортированы без официального суда. По иронии судьбы, большинство из них было отправлено в Советский Союз — новую нацию, в которой старшее поколение иммигрантов никогда не проживало и которую белые русские хотели свергнуть.В результате «красной паники» русско-американское сообщество стало оставаться в тени. Страх преследований привел к тому, что многие россияне обратились в протестантизм, изменили свои имена и отказались от своего наследия для посторонних.
В 1930-х годах страхи перед новой мировой войной привели в США еще несколько тысяч русских. Эти иммигранты были довольно обеспеченными и хорошо образованными, и многие из них в конечном итоге смогли найти работу по своим старым профессиям. Некоторые из них были фермерами в старой стране и основали ряд успешных ферм в среднеатлантических штатах.Другие тяготели к устоявшимся русско-американским общинам в Филадельфии, Чикаго, Бостоне, Питтсбурге, Нью-Йорке и Кливленде.
Эта волна русских иммигрантов принесла с собой и последние интеллектуальные и художественные течения из Европы. В межвоенные годы многие ведущие мыслители русского авангарда перебрались в Нью-Йорк, где оказали влияние и обогатили зарождающееся модернистское движение. Композитор Игорь Стравинский смог представить У.С. зрителей, в то время как хореографическое видение Джорджа Баланчина помогло создать большую часть американского танца 20-го века. Позже писатель Владимир Набоков привнес свою элегантную прозу и острую критическую чувствительность в культурный ландшафт своей новой родины, осветив как его перспективы, так и его парадоксы.
Конец Второй мировой войны ознаменовался еще большим потрясением, поскольку беженцы со всей Европы бежали от хаоса и депрессии послевоенных лет. Более 20 000 российских беженцев, известных как «перемещенные лица», успешно достигли Соединенных Штатов.К этому времени, однако, напряженность в отношениях между США и Советским Союзом нарастала, и потенциальные эмигранты стали пешками в глобальной геополитической игре. В 1952 году советское правительство было смущено высокой скоростью, с которой его художники и ученые уезжали в Америку, и оно установило строгий контроль над эмиграцией. Как и во времена царского правления, иммиграция русских в США стала редким и рискованным делом.
В течение двух десятилетий любой советский гражданин, осмелившийся переехать в У.С. перестал быть личностью — Советский Союз лишал перебежчиков их гражданства, отрезал их от контактов с их семьями, а иногда даже запрещал упоминание их имен. Однако в начале 1970-х годов отношения между двумя сверхдержавами начали таять. Власти начали разрешать ежегодно выезжать из СССР нескольким тысячам недовольных граждан, в том числе советским евреям, диссидентам, писателям и другим людям, которых государство считало «нежелательными». Расширялись культурные связи, советские артисты и музыканты отправлялись на гастроли в США; когда некоторые из этих послов культуры предпочли дезертировать, советское правительство снова пришло в неловкое положение.
Великая оттепель
Русско-американский морской пехотинецПеребежчики 1970-х годов включали ряд всемирно известных художников, таких как танцор Михаил Барышников и лауреат Нобелевской премии поэт Иосиф Бродский. Многие присоединились к значительной группе русских американцев, которые долгое время выступали против злоупотреблений советской системы, в первую очередь к яростно критическому писателю Александру Солженицыну, пережившему многие годы советского политического заключенного. В конце 1980-х годов, когда СССР вступил в агонию, эти активисты увидели, что их усилия увенчались успехом.Прежде чем он окончательно распался в 1990 году, Советский Союз распахнул свои ворота для всех эмигрантов, и сотни тысяч россиян снова начали искать свой путь в США.
Новая революция
Русская иммиграция в США продолжалась в конце 20 — начале 21 века. Русский язык можно услышать в анклавах по всей стране, от уличных углов Боро-парка в Бруклине до столиков кафе Северного Голливуда. Это новое русско-американское сообщество, в основном молодое и высокообразованное, до сих пор хранит в себе воспоминания о потрясениях 20-го века.То, как это поколение обогатит и преобразит свою новую родину, станет одной из самых захватывающих историй 21-го века.
Ростропович и его жена лишены советского гражданства
Советский Союз объявил вчера дирижера Вашингтонского национального симфонического оркестра Мстислава Ростроповича и его жену, сопрано Галину Вишневскую, «идейными выродками» и лишил их гражданства.
Акция запрещает всемирно известным артистам возвращаться на родину, откуда они отсутствовали по временным визам с 1974 года.
Ростропович, виолончелист-виртуоз, вместе с женой был обвинен в концертах в 1976-77 годах, «доходы которых шли на помощь организациям белых (антисоветских) эмигрантов».
[Президент Национальной симфонии Дэвид Ллойд Кригер сказал, что он достиг Ростроповичей в Париже, и они предпочитают пока не комментировать. «Эта новость является глубоким шоком, и мы глубоко разочарованы в них», — сказал Кригер. В Белом доме, который пара в последний раз посетила 26 февраля для фортепианного концерта Валдимира Горовица, от комментариев отказались.]
Новости о действиях Кремля появились всего через пять дней после того, как руководство лишило гражданства 70-летнего бывшего генерала Петра Григоренко, получившего множество наград героя Второй мировой войны, который постоянно критиковал советскую политику. Григоренко отправился в США в декабре с объявленной целью операции на простате.
Ростропович был стойким защитником нобелевского писателя Александра Солженицына, когда в 1970 году советское руководство критиковало ссыльного писателя.Он приютил Солженицына в загородном доме Ростроповичей под Москвой и открыто осудил нападавших на писателя, который сейчас живет в Вермонте.
Срок действия визы для Ростроповичей истекал 25 марта. Когда художники покинули Советский Союз в 1974 году, они заявили, что намерены вернуться. Но 7 февраля, объявляя о европейском турне Национального симфонического оркестра, Ростропович сказал, что будет «очень-очень сложно» предсказать, продлят ли советские власти ему визу снова.В 1974 году ему было предоставлено двухлетнее продление, но впоследствии он мог продлить только один год.
В 1975 году Ростропович писал, что «для нас с женой пребывание за границей — это не побег из России, а единственный способ реализовать наши музыкальные мечты, с помощью которых мы выражаем нашу любовь к России и нашему великому народу».
Вчерашнее объявление было сделано по случаю первой годовщины ареста диссидента Анатолия Шранского, судебный процесс которого по обвинению в государственной измене считается неизбежным. На состоявшейся здесь пресс-конференции другие диссиденты заявили, что 30-летний компьютерный эксперт отказался от адвоката, назначенного для него властями.Советская пресса пыталась связать Щаранского с Центральным разведывательным управлением США.
Новости об акции против Ростроповичей были опубликованы в небольшой статье в официальной правительственной газете «Известия». Газета под заголовком «Идеологические выродки» объявила:
«Уехав несколько лет назад в заграничную поездку, Ростропович и Вишневская не выказывают желания возвращаться в Советский Союз, ведут непатриотическую деятельность и опорочили советское общественное мнение. система и статус гражданина США.С.С.Р. Они систематически оказывали материальную помощь подрывным антисоветским центрам и другим иностранным организациям, враждебным Советскому Союзу. Например, в 1976-77 годах они дали несколько концертов, доходы от которых пошли на помощь организациям белых иммигрантов.
«Формально оставшиеся советскими гражданами Ростропович и Вишневская по сути стали идеологическими выродками, ведя деятельность, направленную против Советского Союза и советского народа.
» Учитывая, что Ростропович и Вишневская систематически ведут деятельность, наносящую ущерб престижу страны. U.С.С.Р. и несовместимо с сохранением советского гражданства, Президиум Верховного Совета принял решение на основании статьи седьмой советского закона лишить (их) гражданства за деятельность, порочащую статус граждан СССР »
Ростропович долгое время был занозой в стороне от Кремля, где политическая ортодоксальность намного превосходит художественные свободы. В последние годы это жесткое упорство художественного консерватизма и идеологического молчания привело к тому, что огромное количество виртуозов советского танца и музыки стали искать самореализации в Запад.Такие артисты, как Рудольф Нуриев, Михаил Барышников и Наталья Макарова, дезертировали, что принесло с собой художественное воздействие, которое глубоко изменило западную балетную технику.
50-летний Ростропович оказал такое же влияние на западную публику в своей двойной роли потрясающего дирижера и виртуоза легендарного инструмента покойного Пабло Казальса. Ростропович был приглашенным дирижером Национального симфонического оркестра и стал его музыкальным руководителем в 1977 году, сменив Антал Дорати. Дорати подняла оркестр с уровня компетентности до уровня мастерства.
Захватывающий исполнитель с интерпретационными способностями на подиуме, не уступающими лучшим дирижерам мира, Ростропович поставил перед собой цель поднять национальный рейтинг от совершенства до блеска.
В первый год его мягко критиковали за то, что он излагал программу, в которой не было энтузиазма. В прошлом месяце он объявил, что в новом сезоне будут представлены мировые премьеры произведений Анри Дютийё, Алана Хованесса, Витольда Лутоскавского, Андреаса Макриса и Гюнтера Шуллера.
Советская акция против Ростроповичей началась, когда еще один известный советский артист, режиссер Юрий Любимов из знаменитого Театра на Таганке, подвергся критике со стороны советской прессы за высказывания, сделанные прошлым летом в Италии, которые были сочтены критическими по отношению к советской системе. .
Французское правительство считает лишение гражданства возможным приговором для всех граждан
После того, как президент Франсуа Олланд объявил в прошлом месяце, что Франция может лишить гражданства Франции, осужденных за терроризм или преступления против государства французского гражданства, правительство Социалистической партии (PS) теперь учитывая распространение этого наказания на всех французских граждан.
Это было бы грубым нарушением международного права. Статья 15 Всеобщей декларации прав человека определяет гражданство как основное право любого человека, в то время как конвенция ООН 1961 года определяет, что государства-члены не могут лишать кого-либо своего гражданства, если это делает это лицо лицом без гражданства. Действительно, в своем заявлении Олланд сказал, что эта мера будет применяться только к лицам с двойным гражданством, чтобы не сделать людей лицами без гражданства.
Тем не менее, в понедельник младший министр PS по связям с парламентом Жан-Мари Ле Гуэн объявил, что лишение гражданства всех граждан было «элементом дебатов.Бруно Ле Ру, председатель фракции PS в Национальном собрании, похоже, пошел еще дальше, выступив с двусмысленным призывом лишить французского гражданства «любого, кто направит свое оружие против государства».
Представитель правительства Стефан Ле Фолль объяснил: «Мы рассмотрим различные позиции и посмотрим, что мы можем предложить. Президент и правительство озабочены получением подавляющего большинства по вопросу, который важнее всего для безопасности французского народа и который, следовательно, должен выходить за рамки обычных разногласий.
Этот сдвиг еще дальше в крайнее правое положение связан с попытками укрепить большинство PS, стоящих за реакционными планами Олланда. Первоначально слои внутри PS чувствовали себя обязанными выступить с определенной критикой лишения гражданства; это мера, связанная с неофашистским Национальным фронтом (НФ), нацистским коллаборационистским режимом Виши во время Второй мировой войны и Холокостом. Режим Виши, как известно, использовал его, чтобы лишить гражданства тысячи натурализованных французских евреев и депортировать их на смерть в нацистских концентрационных лагерях.
Последний раз его использовали в условиях парламентского режима в феврале 1940 года, в реакционной атмосфере первых месяцев Второй мировой войны, против левых. В то время два лидера сталинистской коммунистической партии Франции (ФКП), депутаты Национального собрания Морис Торез и Андре Марти были объявлены орудием СССР и лишены гражданства.
Теперь, однако, под предлогом того, что правительство больше не дискриминирует лиц с двойным гражданством, широкие слои ПС движутся в поддержку инициативы Олланда.Председатель партии PS Жан-Кристоф Камбадели, который ранее заявлял, что лишение гражданства лиц с двойным гражданством «не является идеей левых», сказал на этой неделе, что это можно было бы рассмотреть, «если бы оно было открыто для всех французов».
Официальное представление о том, что эта мера направлена против французских террористов, связанных с «Исламским государством Ирака и Сирии» (ИГИЛ), совершившим теракты Charlie Hebdo и 13 ноября в Париже в прошлом году, является политическим мошенничеством. Эта мера не способствует наблюдению или предотвращению террористических атак.Это только послужит созданию слоя людей, навсегда лишенных каких-либо гражданских прав и вынужденных нелегально жить и работать во Франции.
Как писала ежедневная газета Libération : «Действительно, лишение гражданства может быть применено только после окончательного осуждения и после того, как обвиняемый отбыл свой срок. Это означает, по крайней мере, 15-летнюю отсрочку (для преступлений, связанных с терроризмом), а затем несоответствующую ситуацию: лицо без гражданства будет брошено во Франции без документов и, вероятно, будет приговорено к тому, чтобы оставаться в этой ситуации.«Какая еще страна примет его на своей территории?» — спросил [профессор права Лилльского университета Жиль] Лепутр ».
Более того, маловероятно, что французский исламист, осуществивший теракт, будет лишен гражданства. Все они — от стрелка из Тулузы 2012 года Мохамеда Меры до братьев Куаши и Амеди Кулибали, совершивших теракты Charlie Hebdo / Hyper Cacher, до нападавших 13 ноября — либо были убиты военизированными формированиями, либо бежали из Франции.
Скорее, закон приближает Францию к ситуации, когда полиция может эффективно объявить вне закона любого, кто осужден за постоянно расширяющийся круг преступлений, связанных с терроризмом, или за насилие в отношении полиции и других представителей государственной власти.
Различные политики в ИУ и вокруг него все еще предлагают альтернативы лишению гражданства. Лидер зеленых Жан-Винсент Пласе предлагает лишение гражданских прав — меру, применявшуюся в конце 19 века к рабочим, поддерживающим Парижскую Коммуну 1871 года, которые пережили массовое убийство коммунаров буржуазным правительством Версаля.
Но что еще яснее, так это то, что PS использует террористические атаки 13 ноября в Париже, чтобы попытаться разрешить глубокий политический кризис во Франции, сместив официальный климат далеко вправо и присоединившись к политике FN.
В период до терактов 13 ноября, после краха социал-демократических партий, таких как ПАСОК в Греции и PSOE в Испании, долгосрочное выживание PS было под вопросом. PS Премьер-министр Мануэль Вальс предупреждал о «смерти левых». Политика жесткой экономии и войны принесла Олланду самый низкий рейтинг одобрения среди всех французских президентов со времен Второй мировой войны, и возникли вопросы относительно того, выживет ли PS на президентских выборах в следующем году.
Для PS теракты 13 ноября были политической находкой, позволившей Олланду объявить себя «военным президентом» и попытаться заручиться более широкой поддержкой своей администрации на основе мер по поддержанию правопорядка.
Дебаты о лишении гражданства обнажают классовое содержание этой политики. Как показывают замечания Ле Фолля, PS стремится «выйти за рамки» традиционного разделения на правых и левых, то есть преодолеть сдержанность буржуазии в проведении политики, слишком явно связанной с наследием фашизма 20-го века.
Реакционные прокапиталистические группы, десятилетиями считавшиеся левыми после всеобщей забастовки 1968 года, мелкобуржуазные партии, возникшие из студенческого движения и сама PS, завершают историческое вырождение.Эти силы представляли, в конечном счете, союз финансового капитала и слоев богатого среднего класса, враждебных марксизму. За десятилетия, в течение которых они навязывали реакционную политику, начиная с президентства Франсуа Миттерана PS в 1981 году, они превратились в социальный слой, полностью чуждый рабочему классу.
Теперь, когда избирательные судьбы ИС рушатся, они стремительно переходят на территорию крайне правых, отстаивая государственную незаконность и авторитарные формы правления.PS объявил о планах правления через постоянное чрезвычайное положение, которое Олланд намерен ввести посредством конституционной поправки. Однако помимо этого, на фоне неразберихи, вызванной дебатами внутри ИС и СМИ по поводу лишения гражданства, готовится широкая серия атак на демократические права.
PS спешно разрабатывает проект реформы уголовного кодекса с целью усиления полномочий полиции, якобы под предлогом борьбы с терроризмом или организованной преступностью. Закон расширит иммунитет полиции за применение смертоносной силы во время рейдов, расширит полномочия полиции по обыску людей и вещей без судебного разрешения и позволит полицейским властям задерживать людей и отправлять их под домашний арест на месяц без разрешения суда.
Полиция и Министерство внутренних дел захватывают огромные полномочия, эффективно покидая суды и судебную систему. Le Monde писал, что цель закона «ясна: продлить меры, санкционированные чрезвычайным положением, за пределами чрезвычайного положения… Это указывает на основную тенденцию сменявших друг друга правительств: маргинализировать судебную систему, особенно следственные судьи, которые являются юридически независимыми. [от исполнительной власти] и заменить их прокурорами, которых назначает правительство.”
Подпишитесь на электронную рассылку МСВС
Почему евреев из бывшего Советского Союза часто называют русскими?
Иммигрант в США в 1989 году исследует некоторые личные и исторические последствия того, как Советы определили идею «национальности»
Ефим Коган / Специально для BJV
Когда евреи из бывшего Советского Союза, такие как я, иммигрировали в Америку, мы испытали то, чего никогда не испытывали, живя в СССР … мы стали «русскими.«Это всегда озадачивало меня и моих друзей.
В Советском Союзе никто в здравом уме, еврей или нееврей, никогда бы не подумал идентифицировать евреев как «русских»! Нам казалось, что все каким-то образом знают, евреи ли мы, даже не открывая паспорта — допустим, работодатель пытается нанять инженера-программиста или приемная комиссия, рассматривающая перспективного студента. Но когда они вскрыли наши советские паспорта, они увидели в этих документах очень важную строчку с надписью «Национальность.”
Вот два определения «национальности», термина, очень важного для Советов (хотя имейте в виду, что оба определения имеют множество нюансов):
- Статус принадлежности к определенной нации. Синоним: Гражданство.
- Этническая группа, входящая в состав одной или нескольких наций. Синоним: Этническая принадлежность.
Согласно первому определению, «национальность» не только евреев, но и всех остальных, живущих в Советском Союзе, должна была быть «советской», потому что все мы были гражданами Советского Союза.Однако ни у кого такого не было — «советской» национальности не было. В СССР государство использовало второе определение «этническая принадлежность» не только для евреев, но и для всех остальных.
В каждом паспорте советской эпохи была строчка «Национальность». Вот как все работало: когда человек в Советском Союзе достигал 16-летнего возраста, он должен был выбрать национальность по национальности своих родителей. Если отец и мать молодого человека имеют одинаковое гражданство, это будет их национальность.Если бы национальность их родителей была другой, молодой человек мог выбрать одну: например, русский, молдавский, армянский, еврейский и т. Д. Эта национальность была записана в вашем паспорте в позиции 5 (Пятый пункт).
Было ли большое дело иметь в паспорте «еврей»? Да, это дало ОГРОМНУЮ разницу в :
- От получения работы, на которую вы подали заявление, в , а не , получение работы
- От поступления в «хороший» вуз до , а не приема
- От возможности отдать ребенка в детский сад до отказа из детского сада
- От выдачи туристической визы за границу до отказа на выезд за границу, даже в такую страну Восточного блока, как Болгария.
И многое другое. Вот цитата из книги Гала Бекермана «, когда они придут за нами, мы уйдем: эпическая борьба за спасение советских евреев», которая уловила суть наличия еврейского штампа в паспорте. «Каждый советский гражданин должен был всегда иметь при себе внутренний паспорт», — пишет она (хотя это правило никогда не соблюдалось):
[I] t дал основную идентификационную информацию и, что более важно, прописку владельца, место, где он или она были официально зарегистрированы для проживания.В пятой строке паспорта была отметка гражданства; для большинства это было местом, где указывалось на республику, язык и культуру, с которыми человек был этнически связан: украинский, грузинский, латышский, русский. Но для 2 267 814 советских граждан пятая строка читала евреев и указывала только на одно: разность .
Кем мы были в Советском Союзе? Еврей может родиться в России или быть из России, но никто не скажет, что этот человек «русский».«Я родился и провел свои первые 17 лет, живя в печально известном городе Кишиневе, на территории нынешней Республики Молдова, но я не был и никогда не был молдаванином. Когда мы были детьми, поверьте мне, соседские ребята рассказали нам, кто мы такие. Когда мы устроились на работу, мы поняли, кто мы такие. Мы были евреями, и мы были разными, и мы чувствовали это все время.
Сегодня я думаю о Кишиневе так, как наши бабушка и дедушка, возможно, помнили местечки, в которых они выросли, — места, которые полностью изменились, которые теперь не имеют напоминаний о том, что половина или более населения были евреями.Поскольку я никогда не был «молдаванином», я не чувствую связи с городом, в котором я родился и в котором я жил, хотя в рамках моей работы с JewishGen.org я часто имею дело с евреями и неевреями в Молдове. Кишинев изменился — хотя там работает много еврейских благотворительных организаций, евреев осталось очень мало.
Как я сейчас думаю о себе? Как американец, родившийся в Кишиневе, Советский Союз. Но как история поймет личности людей, родившихся в Российской империи и Советском Союзе, а затем уехавших? Вопрос возник, когда мы с женой посетили Художественный музей колледжа Уильямс.Мы видели несколько работ Марка Шагала, работы которого нам очень нравятся. Однако нас удивило название его работы — в музее этикетка гласит: «Марк Шагал (француз, Беларусь, 1887–1985)». Итак, Шагал жил в Париже и был гражданином Франции. Но что здесь означает «рожденная Беларусь»? Если это означает, что он родился в Беларуси, это неверно. В 1887 году не было Беларуси ни как страны, ни как образования. Может ли его национальность / этнос действительно быть «Беларусью»? Я так не думаю.
Я решил узнать, как другие источники описывают его национальность.
Вот как это написано в энциклопедии « Британника »: «Марк Шагал (родился 7 июля 1887 года, Витебск, Белоруссия, Российская Империя [теперь в Беларуси]». Это лучше, но все же не так. Витебск был главным городом в Витебской губернии (губернии) Российской Империи, а не Белоруссии.
Энциклопедия YIVO дает хорошее, хотя, возможно, неполное введение: «Шагал родился Мойше Шагал (официально Мовша Шагалов) в российском городе Витебске (Витебск, ныне Беларусь) 24 июня 1887 года.”
Наконец, Википедия дает, на мой взгляд, лучшее вступление: «Марк Захарович Шагал был русско-французским художником белорусского еврейского происхождения».
Вот как, я думаю, должны быть написаны ярлыки на произведениях Шагала: «Марк Шагал, француз, родился в Витебске, Россия, 1887-1985 гг., Еврей по происхождению» — потому что российские власти не сочли бы его «белорусом». «Его национальность была бы« еврей ». Более того, я сомневаюсь, что он мог бы думать о себе как о беларусе, хотя совершенно очевидно, что он считал себя евреем.
В паспортах Российской Империи до революции 1917 года, как и в некоторых других европейских странах, была строка с надписью «Религия»; Евреи и другие люди были идентифицированы по их религиозному происхождению. Тогда паспорта были редкостью — их должны были иметь только люди, которые путешествовали из одного места в другое, в первую очередь торговцы. Иностранцы, проживающие в России, имели бы паспорта своей страны с российскими визами. Некоторые евреи выезжали из России в другие страны на учебу, им также были выданы паспорта.
В 1903 году, в начале коммунисто-социалистической эры в России, Владимир Ленин писал, что идея еврейской национальности противоречит интересам еврейских рабочих. Он добавил, что ассимиляция — единственный способ решить еврейский вопрос. Возможно, у Ленина было представление о том, что ассимилированный «советский» гражданин может со временем выйти из многих национальностей, живущих в пределах СССР. Обратите внимание, что в каждом паспорте США есть строка с надписью «Национальность». В этой строке для каждого гражданина написано «Соединенные Штаты Америки».Здесь нет ничего об этнической принадлежности — что касается этой страны, мы все «американцы». Однако в СССР настоящего «советского» гражданина никогда не было бы.
Американцы связывают свои паспорта с международными поездками, но в Советском Союзе паспорт был единственным официальным документом, удостоверяющим личность, хотя советским гражданам редко разрешалось выезжать за границу. В частности, евреи, за редким исключением, не могли покинуть страну. И поэтому остается вопрос: почему Советы, несмотря на то, что Ленин вначале думал об ассимиляции, указали национальность своих граждан в своих паспортах? Что изменило их мнение?
Я считаю, что это произошло потому, что деспотическая советская власть должна была знать, кто отличается от других, кто может угрожать их полному контролю над населением.И в историческом российском мировоззрении, и в новом коммунистическом образе мышления евреи всегда были «разными».
Хочу рассказать, как я испытал советскую власть, когда был учителем в московской школе в 1975 году. В Советском Союзе паспорт выдали, когда вам было 16 лет; на нем была указана ваша национальность. Однако, когда человек был моложе, он или она должны были объявить свою национальность школьному учителю, который записал это в классный журнал. На первом году работы 21-летним учителем я отказался указывать национальность моих учеников — я оставил эту графу пустой.Я чувствовал себя так, как будто у меня не будет проблем, потому что такие различия уже никого не интересуют. Но я ошибался — администрация школы знала национальность всех учеников по другим документам, которые подали их родители. Они точно знали, кто был другим, и относились к ним так же.
На изображении выше показаны примеры последнего документа, который многие евреи получили от Советского правительства — визы для выезда за границу. Когда евреи выразили желание эмигрировать из Советского Союза, правительство лишило нас гражданства и отобрало наш важнейший паспорт, заменив его визой, за которую мы должны были платить.(На фото вверху страницы моя виза справа, общая виза моей жены Галины Добрыниной и наших детей слева.) Так как мы ждали возможности уехать, мы не могли работать , и наши дети не могли ходить в школу — на самом деле, учитель нашего 9-летнего сына Давида сказал своему классу, что он враг государства. (И это было в 1988 году — перестройка , !)
Моя семья уехала из СССР в 1989 году и начала новую жизнь в Америке в Бостоне.Некоторые люди до сих пор считают нас «русскими» по происхождению, хотя это далеко от истины. Еще нас иногда спрашивают, почему мы так много работали и так рисковали, чтобы уехать из СССР? Эти люди могут думать, что мы были «гражданами» Советского Союза, но, как показывает строчка «Национальность» в наших паспортах, мы были просто «евреями» в том, что касалось государства.
И поэтому мы уехали из Советского Союза.
Ефим Коган, который проводит лето в Ли, является еврейским поколением .org Руководитель и координатор бессарабской группы. Эта статья основана на исследовании для презентации на 39 -й Международной конференции по еврейской генеалогии в Кливленде летом 2019 года. Примечание редактора : Ефим, безусловно, в курсе — ознакомьтесь с этой недавней историей, любезно предоставленной JTA: « New York Times назвала Исаака Башевиса Сингера польским писателем. Вот как воины Википедии снова сделали его евреем.« СТАТЬЯ 118. Граждане СССР имеют право на труд, то есть им гарантируется право на трудоустройство и оплату их труда в соответствии с его количеством и качеством. СТАТЬЯ 119. Граждане СССР имеют право на отдых и досуг. Право на отдых и досуг обеспечивается сокращением рабочего дня до семи часов для подавляющего большинства работников, введением ежегодных отпусков с полной оплатой труда рабочих и служащих и предоставлением широкой сети санаториев, домов отдыха. клубы для проживания трудящихся. СТАТЬЯ 120. Граждане США.С.С.Р. имеют право на содержание в старости, а также в случае болезни или потери трудоспособности. Это право обеспечивается широким развитием социального страхования рабочих и служащих за счет государства, бесплатным медицинским обслуживанием трудящихся и предоставлением широкой сети санаториев для трудящихся. СТАТЬЯ 121. Граждане СССР имеют право на образование. Это право обеспечивается всеобщим обязательным начальным образованием; по бесплатному образованию, в том числе высшему; системой государственных стипендий подавляющего большинства студентов вузов и колледжей; обучением в школах на родном языке, организацией на заводах, совхозах, машинно-тракторных станциях и колхозах бесплатного профессионально-технического и агрономического обучения трудящихся. СТАТЬЯ 122. Женщинам в СССР предоставлены равные права с мужчинами во всех сферах экономической, государственной, культурной, общественной и политической жизни. Возможность реализации этих прав обеспечивается женщинами путем предоставления им равных с мужчинами прав на труд, оплаты труда, отдыха и досуга, социального страхования и образования, а также государственной защиты интересов матери и ребенка, отпуска по беременности и родам. с полной оплатой и предоставлением широкой сети родильных домов, яслей и детских садов. СТАТЬЯ 123. Равенство прав граждан СССР, независимо от их национальности и расы, во всех сферах экономической, государственной, культурной, социальной и политической жизни является незыблемым законом.
Любое прямое или косвенное ограничение прав или, наоборот, установление прямых или косвенных привилегий для граждан по причине их расы или национальности, а также любое выступление за расовую или национальную исключительность или ненависть и неуважение, наказуемо: закон. СТАТЬЯ 124. В целях обеспечения свободы совести граждан в СССР церковь отделена от государства, а школа — от церкви. Свобода вероисповедания и свобода антирелигиозной пропаганды признаются для всех граждан. СТАТЬЯ 125. В соответствии с интересами трудящихся и в целях укрепления социалистического строя гражданам СССР законом гарантируется: СТАТЬЯ 126. В соответствии с интересами трудящихся и в целях развития организационной инициативы и политической активности народных масс граждане U.С.С.Р. обеспечено право объединяться в общественные организации — профсоюзы, кооперативные ассоциации, молодежные организации, спортивные и оборонные организации, культурные, технические и научные общества; и наиболее активные и политически наиболее сознательные граждане в рядах рабочего класса и других слоев трудящихся объединяются в Коммунистическую партию Советского Союза (большевики), которая является авангардом трудящихся в их борьбе за укрепление и развивает социалистический строй и является ведущим ядром всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных. СТАТЬЯ 127. Гражданам СССР гарантируется личная неприкосновенность. Никто не может быть подвергнут аресту иначе как по решению суда или с санкции прокурора. СТАТЬЯ 128. Неприкосновенность жилища граждан и тайна переписки охраняются законом. СТАТЬЯ 129. СССР предоставляет право убежища иностранным гражданам, преследуемым за защиту интересов трудящихся, или за их научную деятельность, или за их национально-освободительную борьбу. СТАТЬЯ 130. Каждый гражданин СССР обязан соблюдать Конституцию Союза Советских Социалистических Республик, соблюдать законы, поддерживать трудовую дисциплину, добросовестно выполнять общественные обязанности и уважать правила социалистического общения. СТАТЬЯ 131. Долг каждого гражданина СССР — охранять и укреплять общественную, социалистическую собственность как священную и незыблемую основу советского строя, как источник богатства и могущества страны, как источник буйной и культурной жизни всех трудящихся. СТАТЬЯ 132. Универсальная воинская повинность является законом. Военная служба в Рабоче-Крестьянской Красной Армии — почетный долг граждан СССР. СТАТЬЯ 133. Защита отечества — священный долг каждого гражданина СССР. Измена стране — нарушение присяги на верность, переход на сторону врага, нанесение ущерба военной мощи государства, шпионаж — наказуемы. со всей строгостью закона как самое тяжкое преступление. СТАТЬЯ 134. Члены всех Советов депутатов трудящихся — Верховного Совета СССР, Верховных Советов союзных республик, Советов депутатов трудящихся краев и областей, Верховных Советов автономной республики. Республиканские, Советы депутатов трудящихся автономных областей, областей, районов, городских и сельских (вокзальных, поселковых, поселковых, кишлакских, аульных) Советов депутатов трудящихся — избираются избирателями на основе всеобщего, прямого и всеобщего голосования. равное избирательное право при тайном голосовании. СТАТЬЯ 135. Выборы депутатов являются всеобщими: все граждане СССР, достигшие восемнадцатилетнего возраста, независимо от расы или национальности, вероисповедания, образования и проживания, социального происхождения, имущественного положения или прошлой деятельности имеют право право голосовать на выборах депутатов и быть избранным, за исключением душевнобольных и лиц, осужденных судом и приговоренных к лишению избирательных прав. СТАТЬЯ 136. Выборы депутатов равны: каждый гражданин имеет один голос; все граждане участвуют в выборах на равных основаниях. СТАТЬЯ 137. Женщины имеют право избирать и быть избранными наравне с мужчинами. СТАТЬЯ 138. Граждане, служащие в Красной Армии, имеют право избирать и быть избранными наравне со всеми другими гражданами. СТАТЬЯ 139. Выборы депутатов прямые: все Советы депутатов трудящихся, от сельских и городских Советов депутатов трудящихся до Верховного Совета СССР включительно, избираются гражданами прямым голосованием. СТАТЬЯ 140. Голосование на выборах депутатов является тайным. СТАТЬЯ 141. Кандидаты на выборах выдвигаются по избирательным округам. Право выдвижения кандидатов закреплено за общественными организациями и обществами трудящихся: партийными организациями, профсоюзами, кооперативами, молодежными организациями и культурными обществами. СТАТЬЯ 142. Каждый депутат обязан отчитываться перед избирателями о своей работе и работе Совета депутатов трудящихся, и он может быть отозван в любое время в порядке, установленном законом. по решению большинства избирателей. СТАТЬЯ 143. Герб Союза Советских Социалистических Республик состоит из серпа и молота на фоне земного шара, изображенного в лучах солнца и окруженного колосьями с надписью «Трудящиеся всех стран, соединяйтесь!». на языках союзных республик.Вверху герба — пятиконечная звезда. Социалистические республики сделаны из красной ткани с серпом и молотом, изображенными золотом в верхнем углу возле посоха, а над ними пятиконечная красная звезда с золотой каймой. Соотношение ширины к длине 1: 2. СТАТЬЯ 145. Столица Союза Советских Социалистических Республик — город Москва. СТАТЬЯ 146. Конституция СССР может быть изменена только решением Верховного Совета СССР, принятым большинством не менее двух третей голосов, поданных в каждой из его палат. Бакнеллский университет, Льюисбург, Пенсильвания 17837 21 улица июля 1940 года знаменует 77 годовщину создания Латвийской Социалистической Советской Республики.Более пятидесяти лет советского господства имели серьезные социально-экономические и культурные последствия для латышей, но также и для тех этнических русских, которые были вынуждены переехать в бывшую советскую Латвию. Эта вторая статья на тему неграждан Латвии направлена на анализ социокультурных, но особенно политических последствий тех этнических русских, которые потеряли все политические права после восстановления Латвии своей независимости от Советского Союза в 1991 году, и того, как течение времени помогло облегчение их доступа к латвийскому гражданству и, следовательно, получение политических прав в нынешней Латвийской Республике. Автор: Луис Вилача Неграждане или лица без гражданства? «Они исключаются не из-за того, чем они являются, а из-за того, чем они не являются» (Brubaker, 1996: 29). Так Брубейкер определяет неграждан как чужаков. В соответствии с Законом о латвийском гражданстве негражданами являются «такие граждане бывшего СССР, которые проживали в Латвийской Республике [..] 1 июля 1992 года [и] [..] были зарегистрированы на территории Латвии независимо от статуса жилого помещения, указанного в прописке по месту жительства [..] »(Likumi, 2007a: nd). Следовательно, неграждане — это те внутренние мигранты и их потомки, которые мигрировали из разных регионов в пределах Советского Союза, но особенно из Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (с этого момента РСФСР), в бывшую Латвийскую Советскую Социалистическую Республику (с этого момента, ЛССР), следуя экономическим возможностям, которые ЛССР предлагала как один из самых урбанизированных районов Советского Союза. Tonkiss & Bloom представляет негражданство как понятие, определяющее отсутствие гражданства. Помимо этого упрощенного определения, эти авторы определяют негражданство как «самостоятельную категорию членства», что означает, что лишение гражданства не означает нахождения вне общества. Это касается примерно 900 тысяч этнических русских, проживающих в Латвии после распада ЛССР, и, в меньшей степени, украинцев и белорусов. Они представляли и представляют собой категорию сами по себе, они неграждане.Как Брубейкер, так и Тонкисс и Блум, определение понятия «неграждане» может быть обведено вокруг понятий «Денизен» и «Жительство». Жителей в обществе представляют люди, живущие среди нас, но они не могут быть одним из нас, а значит, и гражданином. В то же время, согласно Donaldson & Kymlicka, Denizienship представляет собой свободные отношения, которые должны регулироваться нормами справедливости во избежание дискриминации и стигматизации тех, кто не принадлежит к группе и, следовательно, не защищен верховенством закона. .Тонкисс и Блум продолжают объяснять, что статус негражданства встроен в контекст отказа в гражданстве. Это означает, что он может отличаться от страны к стране, и поэтому сложность общества сама по себе также может определять правовой статус лиц, лишенных гражданства, поскольку этот статус создан для того, чтобы « ориентироваться в законах, политиках и процедурах » и классифицировал их как группа неграждан (Donaldson & Kymlicka, 2013: 214-5; Tonkiss & Bloom, 2015: 840-4). После исчезновения ЛССР, распада Советского Союза и восстановления независимости Латвийской Республики они оказались посередине.Основная проблема заключалась в том, что «Латвия рассматривала себя не как новое государство, а как продолжение латвийского государства, существовавшего между двумя мировыми войнами» (Tonkiss & Bloom, 2015: 838-9; Heleniak, 2006: nd; Prikulis, 1997: 4-5). Это означает, что для тех граждан Советского государства, когда это государство прекратило свое существование, они оказались гражданами из ниоткуда. Другими словами, без гражданства. Ханна Арендт объяснила, что лица без гражданства — это те, кто потерял защиту со стороны своего правительства и нуждается в международных соглашениях для защиты своего статуса (1976: 279).Согласно ООН, лицо без гражданства — это «лицо, которое не считается гражданином каким-либо государством в соответствии с его законодательством» (UNHCR, 2017: nd). Латвийская Республика ратифицировала как Конвенцию о статусе лиц без гражданства от 1954 года, так и Конвенцию о сокращении безгражданства от 1961 года. Фактически, даже если в соответствии с определением, данным Конвенцией ООН о безгражданстве, которое определяет неграждан Как группа лиц без гражданства в Латвии, Латвийская Республика защищает, чем неграждане и лица без гражданства — это две разные группы в соответствии с разделом 3.2 Закона о лицах без гражданства, и именно по этой причине они конкретно подпадают под действие Закона о статусе бывших граждан СССР (UNHCR, 2017b: nd; Reine, 2007: 1-6; Likumi, 2007a: nd; Likumi, 2013: nd; Ликуми, 2007b: nd). В соответствии с разделом 7.2 Закона о лицах без гражданства лица, оказавшиеся в Латвии без гражданства, имеют права, указанные в Конвенции о статусе лиц без гражданства от 1954 года. Это означает, что лица без гражданства имеют право на образование , среди прочего, трудоустройство, жилье и проездные документы.(Ликуми, 2007b: нет данных). Закон о гражданстве Латвии от 1995 года следует тому же определению, данному ООН в отношении безгражданства, но уточняет, что граждане бывшего СССР подпадают под действие не Закона о лицах без гражданства, а Закона о статусе граждан бывшего СССР (Likumi, 2013: nd). . В Заключительных положениях (раздел 8) Закона о статусе граждан бывшего СССР закон гласит, что как неграждане, так и лица без гражданства имеют одинаковые права (разделы 2-7 того же закона).Другими словами, этот закон уравнял их социальные и экономические права, даже несмотря на то, что они с юридической точки зрения считались двумя разными группами в соответствии с латвийским законодательством (Раздел 1 Закона о гражданах бывшего СССР) (Likumi, 2007a: nd). Последствия негражданства: получение гражданства или политический остракизм Для тех этнических русских, которые решили остаться в Латвийской Республике после распада ЛССР, они должны были пройти процесс натурализации и подать заявление на получение латвийского гражданства, как только они обнаружили, что не выполнили первоначальные требования для получения гражданства Латвии. .Этот процесс имел несколько последствий для них, но в то же время и для тех, кто предпочел не натурализоваться и жить в Латвии без политических прав. В настоящее время неграждане пользуются рядом социальных и экономических прав в латвийском обществе. У них по-прежнему отсутствуют политические права, и по этой причине они по-прежнему считаются группой без гражданства в соответствии с Конвенциями ООН. В 1991 году, после восстановления независимости Латвийской Республики, обсуждался проект нового Закона о гражданстве.В рамках этого нового закона этнические русские были лишены всех видов политических, социальных и экономических прав, став затем лицами без гражданства. Важно отметить, что требования о натурализации «[являются] чисто дискреционным решением государства». В этом смысле государство может устанавливать определенные условия в соответствии со своими потребностями и внутренним положением и, следовательно, при необходимости вводить определенные ограничения (Brubaker, 1996: 33). Эти первоначальные ограничения, направленные на получение гражданства для неграждан, подверглись резкой критике со стороны различных правозащитных организаций, ОБСЕ [1], Европейского Союза и таких стран, как Соединенные Штаты или Российская Федерация.Они просили Латвию смягчить свою политику в отношении неграждан и приобретения гражданства, что привело к принятию Закона о гражданстве от 1995 года (King, 2012: 141-2). Когда был принят Закон о гражданстве 1995 года, почти 142 тысячи человек получили латвийское гражданство благодаря изменениям в новом законе (Djackova, 2014: n.d). Основные изменения заключаются в том, что все дети, родившиеся в Латвии после 1991 года, автоматически становятся гражданами Латвии, если родители подали заявление на это до того, как им исполнится 15 лет, в соответствии со статьей 3 Закона о гражданстве (Likumi, 2013: n.d; Лазда, 2009: 533). Парадоксально, но эти новые требования коснулись как неграждан, так и лиц без гражданства, поскольку в законе о статусе граждан бывшего СССР четко говорится об их правах в Латвийской Республике (Likumi, 2007a: n.d). Поправки 2013 года упростили получение гражданства для детей, так как только один родитель нуждался в нем для получения детьми латвийского гражданства (Djacokva, 2014: n.d; Sukonova, 2016: n.d). Ситуация с взрослыми в чем-то сложнее, так как тест на натурализацию 1995 года считался многими старыми поколениями слишком сложным, но также и слишком политически предвзятым.По словам Суконовой, с 2005 года общее количество неграждан, прошедших тесты на натурализацию, значительно сократилось. Причины этого разнообразны. 25% утверждали, что они должны стать латышами автоматически, потому что они родились в стране. 21% утверждают, что трудности с изучением языка связаны с их пожилым возрастом, 14% считают, что лучше сохранить этот статус и иметь возможность выезжать в страны СНГ [2]. Остальные либо удовлетворены своим нынешним статусом неграждан, либо не считают его приоритетным (Суконова, 2016: n.d; Пандея, 2014: нет данных). Последствиями, влияющими на тех неграждан, которые предпочли не натурализоваться, стали социально-политическое исключение с политической арены. Когда Латвийская Республика вела переговоры о своем вступлении в ЕС до 2004 года, одним из условий, выдвинутых Брюсселем, было облегчение требований к натурализации для взрослых неграждан, а также облегчение натурализации детей с целью устранения их отсутствия у них политических прав (Heleniak, 2006: nd). После того, как Латвия стала членом ЕС в 2004 году, количество неграждан значительно сократилось (Суконова, 2016: n.г). Причинами этого были различные меры, принятые правительством для желающих стать гражданами Латвии, но, в частности, новые поколения заменяют старшие. Как и предполагалось, пожилые люди представляют группу в обществе среди неграждан, которые в наши дни менее склонны когда-либо становиться гражданами Латвии. C1936 Конституция СССР, часть IV
ГЛАВА XI
ИЗБИРАТЕЛЬНАЯ СИСТЕМА
ГЛАВА XII
ОРУЖИЕ, ФЛАГ, СТОЛИЦА
ГЛАВА XIII
ПОРЯДОК ИЗМЕНЕНИЯ КОНСТИТУЦИИ
© 1996 Роберт Бирд Неграждане Латвии (II): отрицание или безгражданство?